продлит. Ее не тянулоь домой даже во время бури. Что вообще значит «дом»? Здесь, в Хеде, она чувствовала себя дома больше, чем в Бьорнстаде. В кого она превратилась?

Проклятые города, думала Мира, потому что хотела найти виноватых. Проклятые города и их детсадовская зависть и ненависть, из-за которых каждому всякий раз приходится выбирать сторону. Петер, конечно, был не единственным, кому не нравилось, что их офис находится в Хеде; пару недель назад его старый друг Фрак появился здесь вместе с еще четырьмя мужчинами, они подчеркнули, что это «неофициальный визит» и они «не выступают от имени муниципалитета или клуба», а представляют «так сказать, группу заинтересованных лиц». Бьорнстад и их чертовы интересы, думала Мира, слушая, как они бубнят о своем; проклятый город, проклятая игра. В соответствии с прозвищем Фрак вырядился как на парад, на этот раз в полосатый костюм с галстуком и жилеткой, а остальные явились в экипировке местных ковбоев-предпринимателей: джинсы, рубашки, тесные пиджаки и мания величия. Мира вспомнила слова коллеги, когда они только открывали свое дело: «Единственное, что требуется для бизнес-успеха двум женщинам вроде нас – это в общей сложности десять лет изучения юриспруденции, тридцать лет опыта в профессии плюс самооценка одного посредственного мужчины».

Пятеро мужчин были успешными предпринимателями, спонсорами «Бьорнстад-Хоккея» и бессменными «неравнодушными жителями» из рубрики «Письма читателей» в местной газете. Они столпились вокруг Мириного стола, словно вокруг инсталляции на выставке современного искусства: стол выглядел как мужской, но сидела за ним женщина, и это их завораживало. Один из мужчин подумал, что коллега Миры – ее секретарь, и спросил, нельзя ли ему капучино, на что коллега вежливо ответила, что можно, причем в морду, если не уймется, так что Мире пришлось взять ее за руку, чтобы она не привела угрозу в исполнение. Другой мужчина спросил, будет ли Петер присутствовать на встрече, на что коллега ответила: «Конечно, он как раз готовит прекрасный капучино!» Фрак понял намек и великодушно всплеснул руками:

– Милые дамы, не будем отнимать ваше драгоценное время! – После чего отнял его минут на сорок. – Как-то нехорошо выглядит вот это все, – улыбнулся он, имея в виду, что Мира, фру Андерсон, супруга бывшего спортивного директора «Бьорнстад-Хоккея», выбрала для своего преуспевающего предприятия офис в Хеде. – Мы, бьорнстадцы, должны держаться вместе. Так ведь? В маленьком городке все друг с другом связаны, Мира, предприятия, политики, жители… – продолжал он, в последний момент удержавшись, чтобы не добавить «…хоккей!», потому что заметил, что коллега Миры взвешивает в руке чашку с кофе, словно примериваясь к броску. Вместо этого Фрак с гордостью, словно собирался показать холст эпохи Ренессанса, извлек документ, оказавшийся весьма выгодным договором аренды недавно отремонтированного офисного помещения в Бьорнстаде. Помещение принадлежало коммуне, но Фрак пообещал, что проблем не будет, он договорился о снижении цены напрямую с политиками. – И это временно, ведь через пару лет вы сможете переехать сюда! – На стол легли новые чертежи. – Бизнес-парк «Бьорнстад»! – победно провозгласил Фрак.

Чертовы мужики со своими грандиозными планами, думала Мира, вечно что-нибудь выдумают. За последние годы они уже мечтали об аэропорте, галерее и чемпионате мира по лыжам, а теперь вот это. Новый бизнес-центр по соседству с супермаркетом Фрака, где сосредоточатся все предприятия города, будет построен на деньги коммуны, а в центре внимания окажется Фрак. Возле ледового дворца построят новый спортивный комплекс; Фрак гордо пояснил:

– Мы вкладываем деньги в будущее наших детей, Мира, все ради них!

Но никогда и ничего не делалось ради детей. Дети были лишь прикрытием. Проект бизнес-парка «Бьорнстад», начиная с имени и заканчивая идеей, был безупречен в своей блистательной глупости. Мира не переставала удивляться, что они не перестают ее удивлять, эти мужики. Фрак истолковал молчание Миры как одобрение и ухмыльнулся, как умеют только мужчины, не замечающие разницы между диалогом и монологом:

– Нам надо держаться вместе, правда, Мира? То, что хорошо для города, хорошо и для нас!

Первым порывом Миры было вышвырнуть Фрака в окно, не открывая его, но, к сожалению, она увидела, что арендная плата, которую предлагал Бьорнстад в лежавшем на столе контракте, вполовину меньше той, что они платят за вокзал в Хеде. Это позволило бы существенно разгрузить бюджет. Даже коллега не знала, в каком плачевном состоянии находятся финансы предприятия, – Мира скрывала это от всех, упрямо полагая, что справится сама. Мира знала, что это не так, но все настолько затянулось, что отступать было поздно. Мира задумалась и, когда коллега посмотрела на нее подозрительно, твердо спросила:

– А теперь, Фрак, скажи, что ты и клуб хотите взамен?

Фрак театрально всплеснул руками, смахнув со стола стопку папок:

– Что мы хотим? Мы ведь должны друг другу помогать, Мира! Мы же друзья. Почти соседи!

Тут один из мужчин, подавшись вперед, из самых лучших побуждений предложил Мире и ее коллеге «внести свою лепту в общее дело» и пожертвовать «Бьорнстад-Хоккею» сумму, по случайному совпадению равную скидке на арендную плату, о которой Фрак договорился с коммуной.

– Но зато эта сумма дает налоговый вычет как благотворительное пожертвование, наши аудиторы за этим проследят. Сплошная выгода – и нам, и вам!

Так вот в чем дело. Кто бы сомневался. Всегда хитрость, всегда задняя мысль. Махинация за махинацией, и так всегда. Если Бьорнстад – это семья, то ледовый дворец в ней – избалованный ребенок, проедающий все ресурсы.

– Ну… это… просто предложение, – кашлянул Фрак. Было видно, что он предпочел бы не высказывать его напрямую.

Фрак обожал тайны, ему казалось, что они давали ему власть над людьми, и, когда один из мужиков опять открыл рот, это пошло вразрез с его планами. Мужику не терпелось сделать то, что делают все мужики, когда встречают таких, как Мира и ее коллега: недооценить их.

– Я вам вот что скажу, скоро в Хеде не останется ни одного предприятия, потому что скоро здесь вообще ничего не останется! Даже хоккейной команды!

Фрак толкнул его в бок, но было поздно – Мира подняла бровь и, улыбнувшись своей самой наивной улыбкой, спросила:

– Правда?

Тут мужик, конечно, не удержался:

– Муниципалитет хочет закрыть «Хед-Хоккей»! В наших краях достаточно одного клуба, поэтому они и пытались столько лет прикрыть «Бьорнстад», но теперь разница налицо: Бьорнстад стал старшим братом, а Хед – младшим. Сечешь? У нас лучшая команда, лучшая экономика и лучшие спонсоры! Поэтому прикроют «Хед-Хоккей», а за ним и все остальное! Бьорнстад стал центром, а Хед – захолустьем, поэтому лови момент и переезжай, а не то скоро денег не хватит! – Мужик загоготал так, что живот заходил ходуном, будто мокрый брезент на ветру.

Фрак натянуто улыбнулся,