Таково было непредвиденное препятствие, перед которым остановились главнокомандующий Массена и его армия. О существовании линий никто не подозревал до тех пор, пока не увидели их собственными глазами, и чтобы оценить всю их мощь, понадобилась многодневная разведка. Двенадцатого октября корпус Жюно прибыл на плато Собрал; 13-го Массена, желая оценить положение и намерения неприятеля, приказал этому корпусу атаковать деревню Собрал, находившуюся вне линий, у истоков Арруды и Сизамбро. Англичане энергично отстаивали деревню, но только ради чести оружия, ибо она находилась не внутри укрепленного лагеря, который они были заинтересованы защищать любой ценой. Войска Жюно захватили деревню в штыковой атаке и убили около двух сотен неприятельских солдат. Со стороны французов потери были почти такими же. Но едва они попытались, завладев Собралом, продвинуться дальше, как открытый из всех фортов ожесточенный огонь указал им на линию неприятельских укреплений, их силу и связанность. Усомниться в существовании обширного укрепленного лагеря, занявшего весь Лиссабонский мыс от места впадения Арруды в Тахо до океанского устья Сизамбро, было невозможно.

Прежде чем принять решение, Массена приказал войскам занять выжидательную позицию. Жюно расположился в Собрале и на окрестных холмах, напротив английских аванпостов, Ренье – рядом с Тахо в Вила-Нова, Ней – у Аленкера. Поскольку англичанам у врат Лиссабона не подчинялись так, как в оккупированных ими северных провинциях, и к тому же им пришлось проходить через местность поспешно, они не смогли ни уничтожить, ни заставить уничтожить ресурсы одной из самых богатых во всей Португалии провинции. Можно было провести в ней несколько недель и обдумать дальнейшее движение. Массена лично осмотрел позиции англичан на обоих склонах, потратив несколько дней на разведку.

Шестнадцатого октября английские офицеры, отчетливо разглядев знаменитого маршала, находившегося под одной из неприятельских батарей, которую он изучал в подзорную трубу, положив последнюю на садовую изгородь, испытали в отношении его чувство, достойное цивилизованных наций, когда они вынуждены воевать. Они могли бы изрешетить ядрами штаб главнокомандующего и, вероятно, поразить его самого, открыв огонь из всех орудий. Но они произвели единственный выстрел, дабы уведомить его об опасности, и так метко, что опрокинули стенку, служившую опорой его подзорной трубе. Массена понял любезное предупреждение, поприветствовал батарею и, вскочив на коня, удалился из зоны поражения. Он увидел достаточно, чтобы более не сомневаться в мощи воздвигнутых на его пути укреплений. Опрошенные окрестные крестьяне единодушно утверждали, что за первой линией укреплений имеется вторая, а затем и третья, все три оснащены семьюстами орудиями и охраняются по меньшей мере 70 тысячами солдат регулярных войск, не считая ополченцев и крестьян-беженцев. То был не просто укрепленный лагерь, который можно захватить решительной и дерзкой атакой, то была цепь природных препятствий, усиленных с помощью военного искусства и связанных между собой фортификациями с закрытой горжей, которые невозможно захватить с наскока или неожиданно.

Всё взвесив, Массена признал позицию неприступной, по крайней мере в настоящую минуту, и его суждение доказывает, что энергичность в нем не исключала осторожности. Он уже не располагал 50 тысячами человек, с которыми вступил в Португалию. Атака под Буссако стоила ему 4500 убитыми и ранеными, марш обошелся еще в 2 тысячи заболевших и покалеченных. Правда, некоторые легкораненые уже вернулись в строй, а больные должны были вскоре поправиться, по крайней мере частично; после возвращения в строй тех и других можно было рассчитывать примерно на 45 тысяч дееспособных солдат. Конечно, войска были превосходны и готовы к любым испытаниям, однако что могли они сделать против 70 тысяч неприятельских солдат, которые, разумеется, не выстояли бы перед ними на равнине, но на оборонительных позициях стоили лучших войск в мире?

Чтобы захватить эти линии, нужно было располагать 90—100 тысячами человек, 20 тысяч из которых передвинуть на левый берег Тахо, а 70–80 – на правый, атаковать не только на обоих берегах, но и на обоих склонах правого берега, смутить врага одновременностью атак, вынудить его разделить свои силы, при необходимости захватить посредством регулярной осады некоторые из основных укреплений, взять штурмом вход на линию, а в случае неудачи оказаться достаточно сильным, чтобы не опасаться завтрашнего дня. Но если бы Массена, обладая лишь одним берегом Тахо, атаковал линии с 45 тысячами человек, он неизбежно потерял бы не менее 10 тысяч солдат убитыми и ранеными и потерпел бы неудачу. Как стал бы он уходить от осмелевшего в результате победы врага среди враждебного населения по разоренной стране, где не нашел бы ни отдыха, ни хлеба? Вероятно, он смог бы вернуться в Алмейду, но потеряв почти всю свою армию, и его завоевательная кампания обернулась бы настоящим разгромом. Добавим, что Массена, вынужденный везти с собой и продовольствие, и оружие, обладал достаточным количеством боеприпасов для одного, но не для двух сражений. Если бы он израсходовал боеприпасы при атаке линий, у него не осталось бы ничего для защиты при отступлении.

И потому, несомненно, от немедленной атаки линий Торриш-Ведраша следовало отказаться. Это не значило, что их нельзя атаковать позднее и что в ожидании на берегах Тахо между Абрантесом, Сантаремом и Альяндрой нечего было делать. Прежде всего, оставаясь на месте, французы блокировали бы англичан и держали их в постоянной нерешительности, которую не замедлило бы разделить и их правительство; при долгой блокаде французская армия получила бы и второй результат, лишив средств к существованию не только самих англичан, но и огромное население Лиссабона. Как ни пренебрежительно Веллингтон относился к народным движениям, он не смог бы противостоять голодному народу, требовавшему либо пищи, либо прекращения осады; и если бы побежденный голодом народ открыл ворота Лиссабона на левом берегу, линии Торриш-Ведраша вскоре пали бы сами собой. Поэтому французам было так важно остаться перед английскими линиями, но остаться надолго и, стараясь сразить голодом англичан, не начать умирать от голода самим. А для этого следовало занять оба берега Тахо и перекрыть неприятелю все пути подвоза продовольствия, обеспечив самих себя припасами плодородной провинции Алентежу.

Это было возможно только в том случае, если подразделение армии Андалусии, взяв Бадахос, передвинется по левому берегу Тахо на Лиссабон. Поэтому прежде всего нужно было прочно водвориться на Тахо между Альяндрой, Сантаремом и Абрантесом, обеспечить себе средства существования и перебросить мост через реку, дабы иметь возможность маневра на обоих берегах. Следовало также сообщить о своем положении Наполеону, чтобы он прислал все возможные подкрепления из Старой Кастилии и приказал передвинуться на Лиссабон Андалусской армии, а затем, по прибытии подкреплений, предпринять яростную атаку английских линий, если блокады для ее падения окажется недостаточно.

Приняв именно такое решение, Массена постарался, не