– Да брось, Кэлли! Все ништяк будет. Сегодня тусовка у Чиззи. Ты ведь знаешь Чиззи?

– Ну да, знаю, – неуверенно пробормотал Кэлум. Чиззи он вообще-то не знал, да и было ему не по себе. Зато очень хотелось забалдеть. От ЛСД, пожалуй, разве что легкий кайф словишь: это ж не та Люся, что в шестидесятые была, как презрительно сказали бы седые мудрецы. В таком трипе далеко не уйдешь. – Лучше бы все-таки экстази… Ладно, давай!

Они торопливо, но как можно незаметнее для окружающих проглотили по таблетке. Боби, повинуясь непреодолимым сигналам из болевых центров, кое-как поднялся с места и поковылял в туалет, где надолго застрял. Впрочем, Шустрый и Кэлум не заметили бы его отсутствия, даже если бы он проторчал там много месяцев: к возвращению Боби их уже круто зацепило.

Зеркала на стенах паба выгнулись дугой, и приятели оказались внутри “пузыря”, отделившего их от остальных посетителей, которые выглядели искаженными отражениями. Поначалу такое уединение умиротворяло, но вскоре стало вызывать удушье. Они ощутили ритмичное биение сердца, прокачивающего кровь по телу, и почувствовали себя машинами. Кэлум, сантехник по специальности, представил себя канализационной системой, и ему захотелось на горшок. Шустрый недавно смотрел “Терминатора”, и у него перед глазами появился красноватый прямоугольник видоискателя с надписью:

ЛСД Трип №372 ПСИХОЛОГИЧЕСКАЯ ПРОГРАММА ВЫЖИВАНИЯ ЗАПУЩЕНА

1. Подойти к барной стойке и нализаться.[]

2. Немедленно вернуться домой.[]

3. Пойти в сортир погонять лысого.[]

4. Звякнуть кому-нибудь, чтоб пришли потрепаться.[]

5. Завалиться на тусовку к Чиззи.[]

– Ни хрена себе! – ошеломленно выдохнул он. – Я роботом стал…

– Или наступил конец света, или начинается новая эра, – сказал Кэлум, отворачиваясь от Боби, на лице которого застыла уродливо искаженная улыбка, точно у мультяшного волка, и внимательно вгляделся в странное создание, ползущее по полу.

“Всего лишь псина, – подумал Кэлум. – Или кошак… Только откуда в пабе кошак? Они разве что в деревенских пивнарях в Ирландии бывают. Сидят себе перед камином… Не, значит, это собака…”

– Мля, с этими трипами крыша съедет! – покачал головой Шустрый.

– Это точно, – согласился Кэлум. – А Боби-то, засранец, похоже, вмазался. Пока в сортир ходил. Ты только посмотри на него!

Кэлум был рад, что присутствие Боби отвлекает от внутренних ощущений: он почувствовал мощный прилив крови и мысленно увидел, как, точно стремительная река, выходящая из берегов, хрупкие вены лопаются, не выдержав напора. “Вот так и сдохнешь, – подумал он. – Именно так и склеивают ласты!”

– Слушай, пора валить отсюда! – сказал Кэлум.

– Ага, пошл и лучше на улицу, – согласился Шустрый.

Встать им удалось далеко не сразу. Комната кружилась перед глазами, лица уродливо искажались. Под действием наркотика органы чувств вытворяли странные фокусы: то становилось ослепительно светло, то в глазах темнело. Кэлуму казалось, что реальность ускользает из рук, словно намыленная веревка, которую тянет некая непреодолимая сила. Шустрый чувствовал, как с души, точно кожура с банана, сходит слой за слоем, и знал, что в конце концов останется лишь голая сущность и он превратится в какое-то другое существо.

За дверями паба на приятелей хлынул поток ослепительного сияния и оглушительных звуков. Шустрый ощутил, как покидает свое смертное тело и взлетает в космос, а затем резко возвращается обратно. Он оглянулся: со всех сторон по ушам била какофония странных и в то же время знакомых звуков, перед глазами крутился калейдоскоп вспыхивающих неоновых вывесок – все вместе сливалось в причудливое зрелище, которое мозг отказывался воспринимать. Сквозь ошеломительный поток ощущений с трудом различалась одинокая фигурка: Боби плелся вслед за приятелями.

– Давай быстрей, наркоша! – крикнул Кэлум и, повернувшись к Шустрому, добавил: – И на хрен он за нами увязался!

На самом деле Кэлум был рад, что Боби увязался за ними: его присутствие помогало отличить реальность от глюков.

Приятели осторожно пробирались по знакомым улицам, которые под воздействием наркотика приобрели очень необычный вид. Лишь время от времени, на несколько мгновений, картинка становилась узнаваемой, а потом будто пузырь лопался, открывая новый пейзаж. Они словно оказались в Дрездене после бомбежек: со всех сторон бушевало пламя, клубился дым, воняло горелым мясом. Приятели обернулись и увидели Боби, выходящего из пожара. “Как Терминатор из взорванного бензовоза”, – подумал Шустрый.

– Ну его на хрен так рисковать, – сказал он вслух. Шустрому и Кэлуму снова показалось, что душа

вылетает из тела в космос, а потом резко возвращается обратно. На мгновение сознание прояснилось.

– Ё-моё! – выдохнул Кэлум. – Я так больше не могу… Будто ядерная война началась…

– Точно, – насмешливо согласился Шустрый. – Только словишь кайф, как они бросают свои долбаные бомбы! Просто так, от нечего делать. Плевать им на всяких там Саддамов, ведь тут Кэлли пилюлю закинул!

Кэлум деланно расхохотался, и его отпустило. Шустрый – классный напарник в трипе: с ним гонки не страшны. Прикольный пацан!

Приятели вошли в туннель золотистого света, который пульсировал и гудел, и удивленно оглянулись. У Шустрого аж челюсть отвисла.

– Вот это глюк! Офигеть!

Кэлум вообще потерял дар речи и будто вновь превратился в малыша, который еще не умеет говорить и думает без слов. Он видел перед собой обыденные предметы домашней обстановки, только выглядели они непривычно: настольная лампа, стол, стул – все это было таким же, как в далеком детстве, когда маленький Кэлум еще только изучал окружающий мир. Эти воспоминания давно стерлись из памяти, а тут вдруг рифмы и ритмы непрерывным потоком проносились в сознании, но сказать он ничего не мог, потому что мысли выражались каким-то другим способом, не словами. Кэлум чувствовал, что стоит на пороге великого озарения, высшего знания, и впал в тоску: после трипа он все это забудет – не останется и следа от его тайных мыслей, невыразимых словами. Если бы он только сумел пройти дальше, за пределы сознания, в то, что было до рождения, в прошлые жизни… Нет, туда дороги нет. Можно лишь посмотреть, но понять ничего нельзя, ведь не с чем сравнивать. Ощущения ускользали, как песок, сыплющийся сквозь пальцы. Дальше дороги нет, если хочешь вернуться обратно. Кэлум хотел.

– Ни хрена-то мы не знаем… Какие же мы все придурки… – простонал он.

– Да ладно тебе, Кэл! – уговаривал его Шустрый.- Все ништяк! Видишь, мы почти дошли до Чиззи. И Боби, засранец, тоже тут. Эй, Боб! Не отставай! Ты как там?

– Не могу говорить… На герыче я… на герыче, – невнятно промычал Боби.

– Ну и дурак. Лучше б пилюлю закинул, – сказал Шустрый. – Говорил мне Ворон, что они настоящие и надо только половину глотать, а я подумал, что он, как всегда, треплется. Здорово зацепило, да, Кэл?