как она скорбит на могилах своих родителей, разрывает ему сердце. Такая печально красивая, полностью одетая в угольно-черное, единственными цветными точками были ее голубые глаза и жемчужное распятие, которое он ей подарил, — образ Марианны, который он никогда не забудет.

Дариус видел, как Марианна скучает по своему отцу, и начал беспокоиться. Он беспокоился, что у Марианны больше нет причин нуждаться в нем. Не было необходимости напоминать о том, как он завоевал ее. Она пожертвовала собой, чтобы спасти своего отца. Дариус знал это. Что ж, ее отец больше не нуждался в спасении. Он был мертв. И из-за этого Марианна на самом деле больше не нуждалась в Дариусе.

Возможно, он ей и не нужен, но она застряла с ним, потому что он никогда бы ее не отпустил. Сама идея была невозможна. Она была его драгоценной Марианной, которую он любил больше всего на свете, женой, которую любил, даже несмотря на то, что она явно не любила его в ответ.

Любовь иногда не входит в наши планы, но в сердечных делах редко идет что-то по плану. На самом деле это было просто. Он любил Марианну и сказал ей об этом. Услышать ответное чувство было его самым заветным желанием. Не раз он говорил ей об этом, и боль от отсутствия ответа на эти слова была острой.

Однако Дариус не знал, что мог с этим поделать. Он все так перепутал и теперь был так запутан, что чувствовал себя марионеткой на веревочках.

Была мысль, что Марианна, возможно, беременна. Они занимались любовью почти каждый день, и она никогда не испытывала к нему неприязни. Ни разу. Страх, что она может возмутиться тем, что привязана к нему, напоминал о его собственных родителях. Он горячо молился, чтобы она приняла ребенка. Марианна была бы любящей матерью, подумал он, совсем не такой, как его собственная. Это было одной из причин, почему он выбрал ее…

После похорон Марианне начали сниться кошмары, и она просыпалась ночью с плачем. Дариус всегда обнимал ее, что-то успокаивающе говоря, пока она снова не засыпала. Сказанные слова по-итальянски, казалось, помогали.

Марианна, казалось, не помнила, что она кричала в темноте или что говорила, но Дариус слышал каждое слово, когда прижимал ее дрожащее тело к своему, оплакивая того, кого она нежно любила и кто теперь был потерян для нее. Она произнесла это имя с сожалением и тоской. Имя, которое она выкрикнула в темноте, было… Джонатан.

***

…Шквал возник из ниоткуда. Джонатан! Она побежала к морю так быстро, как только могли нести ее ноги. Ужас, колотившийся в ее груди, пересилил растущую потребность легких в кислороде. Их лодка перевернулась в полосе прибоя. Она считала мальчиков. Всего два мальчика! Джонатан? Неееет… это не может быть правдой! Где мой Джонатан? Боже милостивый, нееееет! Прости, прости… прости, Джонатан…

— Тссс. Марианна, тебе снится дурной сон. Дорогая, я здесь. — Его губы коснулись ее лба. Сильные руки гладили ее по спине.

— Дариус? — Она быстро проснулась, охваченная паникой, вся в поту, дрожа в его объятиях.

— Да, дорогая. Теперь все в порядке. Тебе приснился сон… снова.

Расслабившись в его объятиях, она начала осознавать реальность.

— Прости, что побеспокоила тебя. Не знаю, что со мной не так.

— Думаю, тебе грустно, и ты скучаешь по тем, кого ты любила и потеряла.

— …Вероятно, ты прав, Дариус.

— Джонатан? Ты скучаешь по нему? — Его голос был низким и отрывистым.

— Ты знаешь о Джонатане?

— Это его имя ты выкрикиваешь во сне, Марианна. Ты любила его.

— Очень сильно. Я любила Джонатана больше всех. Он был моим светом…

— Понимаю… ты скорбишь о нем, — прошептал он.

— Я верю, Дариус.

***

13 августа 1837 года

Дариус знает о Джонатане. Я выкрикивала его имя во сне. Папа был последним, кто разрушил мою семью. Все они теперь безвозвратно исчезли. Я бы тоже исчезла, если бы не Дариус. Не было бы ради чего жить. Я должна сказать ему… и мне придется смириться со своим великим грехом, раз и навсегда.

М

***

МАРИАННА начала чаще гулять одна по берегу. Она старалась делать это, когда Дариус был занят, потому что знала, ему это не понравится. Он заставил ее пообещать, что она не будет ходить одна, и полностью осознавала свое непослушание, поскольку нарушила клятву, данную своему мужу.

Этот день был очень похож на тот, когда это случилось. Погода, типичная для конца лета, на вид мягкая, но легко изменчивая. Марианна вышла на скалистый мыс, намеренно оставив собак дома. Сегодня ей нужно было побыть в одиночестве.

Это было ее любимое место. Стоя на скалах, она почти могла представить, что находится на крошечном острове, а внизу разбиваются пенные вершины. С этой выгодной позиции она могла обозревать океанский горизонт и звать его. Он был где-то там. Это было то место, куда она приходила, когда хотела запомнить его. Его улыбку. Дерзкую ухмылку. Волосы и глаза, такие же, как у нее.

Марианна была так погружена в размышления, что не обратила внимания на размер приближающейся волны. Он врезался в выступ, выбросив вертикальную полосу воды прямо вверх и на нее. Сам размер огромной волны в сочетании с грубой силой сильно сбил девушку с ног. Ее ноги вырвало из-под земли, и она упала в опасной близости от края.

Ее платье, теперь промокшее насквозь, отяжелело и тянуло вниз. Ноги зацепились за выступ скалы, скользкий от мха, иначе она бы упала. Она была в пару дюймах от того, чтобы упасть в бурлящую внизу воду! Если бы она вошла, то утонула бы под тяжестью своей одежды. Она бы утонула. Марианна знала, какой серьезной опасности подвергалась, но смирилась с тем, что такова ее судьба. Захваченная морем… совсем как он…

А потом подумала о Дариусе и о том, что ей нужно было ему сказать. Болтаясь там под холодными струями, она почувствовала перемену. Эмоции, воля, побуждающая потребность спасти себя любой ценой. Сильные чувства нахлынули на нее в порыве. У нее были причины жить!

Ее руки отчаянно цеплялись за острые камни наверху, решительно цепляясь, пока, наконец, не нашли опору. Зазубренный камень врезался ей в кожу, но Марианна отчаянно держалась.

Она должна была это сделать.

Адреналин подпитывал ее решимость, и медленно, дюйм за дюймом, она подтянулась на плоскую поверхность мыса.

Лежа в изнеможении от усилий, она подсчитывала свои благословения и сожалела о беспечности.

Благодарю тебя, дорогой Боже! Спасибо… спасибо… благодарю.

Марианна медленно поднялась и, пошатываясь, оглядела себя. Казалось,