Достав с антресолей привезенную сюда из моей квартиры в Люблино свою старую ижевскую двустволку двенадцатого калибра, из которой в Заполярье был набит не один десяток гусей и уток, я внимательно осмотрел и проверил ее. Оставались и патроны в фабричных картонных гильзах. Вскрыв несколько патронов с мелкой дробью, высыпал ее в жестяную коробочку из-под чая. Затем поставил жестянку вместе с содержимым на газовую конфорку и включил слабый газ. Приготовив две формочки для крупных пуль, подождал, когда расплавится свинец, и аккуратно залил его в формы медвежьих пуль. Остывшие свинцовые пули получились неровными, с раковинами и шероховатыми заусенцами, и я каждую тщательно обкатал между двумя чугунными сковородками, дном меньшей катая круглый шарик свинца в большой сковороде. Наконец, две почти идеальные свинцовые пули примерил в металлические гильзы 12-го калибра, после чего начал готовить патроны. Пересыпал порох из картонных гильз в латунные, увеличил его количество в полтора раза и запыжевал. И затем большие медвежьи пули удобно, как жильцы в собственный дом, вошли в приготовленные для них гильзы, после чего я закрыл за ними «дверь» внешним пыжом. Выбрав капсюли, я вставил их в гнездо. Готовые патроны приятно-тяжело грелись на моей ладони.

Подумав немного, я отправил их в стволы старого, но надежного короткоствольного ружья, решив для себя, что двух пуль будет достаточно для одной цели в завершении судьбы. Ставить многоточие не входило в мои планы. И пусть рассудит нас Бог.

Завернув ружье в разорванное покрывало, вышел на улицу. Серебристый РАВ-4, казалось, дожидался меня, как верный конь своего наездника. Мне стало чуть жаль его, как живого.

План моего действия через подсознание пришел ко мне ночью. Я проснулся от того, что он зримо встал перед глазами, и я теперь педантично выполнял его вплоть до мелочей. Я чувствовал себя зомби, обязанным завершить это, быть может, последнее в моей жизни дело.

На встречу я прибыл за полчаса до назначенного времени. Место было безлюдное. На заправочной стояла одна «таврия» и буквально через пару минут уехала и она. Подойдя к окну заправки, я оставил денежный залог, объяснив, что при необходимости доплачу. Залил полный бак, а затем опустил пистолет шланга в большую 20-литровую пластмассовую канистру и тоже заполнил ее до горловины. Рассчитавшись с кассиршей, неспешно поехал по дороге в направлении Домодедовского кладбища. Канистру я поставил в салоне между задним сиденьем и передним пассажирским креслом, которое максимально сдвинул вперед. Пока что все шло по плану.

Проехав участок дороги до кладбища, я внимательно изучил его извилистый, километра полтора, почти безупречный асфальт. По краю росли строевые сосны и ели вперемежку с кустарником. Мелькнула нелепая мысль: наверняка сейчас в лесу полно опят и волнушек. День был солнечный и даже жаркий. Бабье лето пылало вакруг багрянцем и золотом листьев. И наверное, уже очень скоро наглый северный ветер и нудный циник-дождь сбросят с деревьев их нарядные осенние сарафаны, оставив голыми ждать спасительного снега и сугробов — мягкой постели долгой, но доброй зимы. А за ней опять вернется пора любви и цветения, липких листьев и сладкого сока, источаемого проснувшимся после долгого зимнего отдыха телом.

Уже почти вернувшись от кладбища до развилки, я заметил подъезжающий к заправочной станции темно-красный джип «форд-эксплоер». Из него вышли два человека. Подойдя к окошку, они спросили что-то у кассирши, затем вернулись к машине и отъехали с площадки заправочной ближе к лесу.

Теперь из зарослей кустарника можно было заметить только морду огромного джипа с металлическими дугами «клыков» на фронте. Ну что ж, начиналось последнее действие затянувшейся пьесы.

Протянув правую руку в направлении задней двери, я легко открутил крышку канистры. Сняв с двустволки остатки покрывала, порвал его на ветошь и промочил в бензине. Заткнул горловину канистры тугой влажной тряпкой, распространяющей по салону удушающий запах горючего. Наполовину приоткрыв задние стекла и полностью передние, положил рядом на соседнее сиденье зажигалку «Zippo Tolledo». На ее черно-золотом фоне был изображен одинокий воин со щитом и мечом, на его боевом шлеме щетинился султан обрезанного конского хвоста, на коротком копье, сжатом левой рукой вместе со щитом, развивался на ветру треугольный вымпел-девиз. Глядя на эту картинку, я пытался сообразить, что же это мне напоминает. И вспомнил. Открыл бардачок, там по-прежнему лежал золотисто-розовый шарф Ангелины, забытый ею в вихре последних событий. Выйдя из машины, я привязал его к антенне так, чтобы он двумя неровными лентами постоянно развивался перед моими глазами.

Только после этого я тронулся с места и со стороны уходящего к закату солнца внезапно въехал на площадку и резко остановился нос к носу с красным «эксплоером», из приоткрытых окон которого доносилась блюзовая музыка и вытягивался сладко-горьковатый папиросный дым марихуаны. Через мои нетонированные стекла можно было видеть, что я в машине один. Из распахнувшейся двери появился Тимерлан.

— Ну что, нарисовался? — крикнул он мне. — А я уж думал, что придется тебя в городе искать.

— Я не иголка, искать меня не надо. Я здесь, и один, в отличие от тебя. Хотя ты мог бы еще пару торпед прихватить с собой.

— Ты че там буровишь? — раздался крик его напарника из кабины.

— Да так, ничего. Поеду привезу секундантов, а вы подождите здесь. Вернусь через пару часов…

Я ударил по газам, и моя «тойота», как будто радуясь, сорвалась с места в лесную просеку дороги по направлению к кладбищу. Видимо, мои противники оторопели от этой наглости. Потеряв на старте несколько секунд, красный джип, как разъяренный бык выбрасывая из под колес комья влажной земли, остервенело рванулся за мной. Мой серебристый джип, легко лавируя на поворотах, несся к кладбищенской ограде. «Форд» заметно отставал на извилистой тупиковой дороге…

Выскочив на полупустую площадь у красавицы-церкви Пресвятой Богородицы, я заложил вираж и почти на всей скорости развернулся в обратном направлении. Проносясь мимо церкви и прибавляя скорость, я крикнул в открытое окно промелькнувшему изображению на иконе: «Господи, благослови! Да будет воля Твоя». Миновал первый плавный поворот и, выйдя из видимости стоящих на автобусной остановке людей, почти до пола вдавил педаль газа. Навстречу мне с не меньшей скоростью несся разъяренный «форд». Управляя машиной правой рукой, левой я взвел курки обеих стволов. Мы приближались друг к другу со скоростью метеоритов, сдерживаемых земным притяжением. Идя по встречной полосе, я прекрасно видел, как Тимерлан, высунув руку из открытого окна, целится в меня.

Чиркнув кремнем зажигалки, я бросил ее на пропитанную ветошь. Пламя опалило волосы на руке. До столкновения оставались секунды, и оно было неизбежно. В моем сознании промелькнул Павел, оставшийся калекой с поврежденным позвоночником. Мы выстрелили одновременно. Я — дуплетом из двух стволов сделанными мной медвежьими пулями в двигатель летящей навстречу машине. Тимерлан стрелял на поражение в лобовое стекло из черного «ТТ», подряд и уже не целясь. Может быть, от моих пуль или от того, что водитель, пытаясь уклониться от встречного удара, вывернул руль, «форд» резко вильнул влево на соседнюю полосу. В эти полторы секунды, распахнув свою дверь, я почти ласточкой выпрыгнул из машины в неглубокий придорожный кювет.