К началу осени самый маловероятный сценарий из тех, что рассматривала Unocal, стал выглядеть наиболее вероятным. 27 сентября 1996 г. талибы захватили Кабул и немедленно ввели законы шариата в их самой жесткой интерпретации. Были запрещены сигареты, зубная паста, телевидение, запуск воздушных змеев. Восемь тысяч студенток были исключены из Кабульского университета, а шариатская гвардия избивала на улице женщин, которые осмеливались появиться без сопровождения мужчин.

Однако сражение за Афганистан еще не закончилось. Талибы продолжали вести войну с Северным Альянсом, страна так и не была объединена, и по-прежнему оставалась возможность найти общий язык с некоторыми фракциями внутри «Талибана». Между тем президент Туркменистана Ниязов подогревал озабоченность Вашингтона, угрожая сделать Иран основным экспортным рынком и транспортным маршрутом для туркменского газа. К концу 1996 г. Unocal обрела уверенность в своих силах и, в попытке придать импульс и получить дипломатическую поддержку, объявила о том, что вместе с партнерами из Саудовской Аравии, Южной Кореи, Японии и Пакистана она планирует начать строительство трубопровода в конце 1998 г.

Но этот план становился все более и более проблематичным. В США проект стал подвергаться резким нападкам, в том числе со стороны движения, возглавляемого женой одного из телеведущих, которое критиковало Unocal за связь с режимом религиозных фанатиков, подвергавшим женщин жесточайшей дискриминации. В ответ Unocal приняла решение профинансировать программы профессиональной подготовки для афганских женщин. Кроме того, она наняла известного мусульманского богослова, чтобы попытаться объяснить талибам, что в действительности говорит Коран по поводу женщин, но талибы этим не заинтересовались. «Когда мы поняли, кем на самом деле были талибы и насколько радикальными были их взгляды, этот проект перестал казаться нам таким хорошим», – сказал Марти Миллер.

За несколько десятилетий до этого, в далеком 1931 г., один британский исследователь Центральной Азии писал, что «в Афганистане и европейская одежда, и публичное появление без паранджи преданы анафеме, и наблюдается сильнейшая приверженность исламу, старым традициям и пережиткам прошлого». За прошедшие 65 лет мало что изменилось. Руководители Unocal, как представители западной культуры, не до конца понимали, насколько глубоки были культурные противоречия, с которыми они столкнулись, насколько сильна была роль этих противоречий в прошлом и насколько сильна будет в будущем. Не знали они и того, сколько денег Усама бен Ладен уже потратил на Талибан, и что он замышляет в своей резиденции в афганском городе Кандагар.

7 августа 1998 г. две группы террористов-смертников организовали взрывы возле посольств США в Кении и Танзании. Их действия были хорошо скоординированы: взрывы прогремели с разницей всего в 9 минут. В Кении, которая пострадала больше, погибли 211 человек и было ранено около 4000. Было установлено, что терактами руководила «Аль-Каида». Несколько дней спустя ВВС США нанесли авиаудары по фармацевтическому заводу в Судане, где, по имевшимся сведениям, «Аль-Каида» производила химическое оружие, и по предполагаемым лагерям подготовки террористов в Афганистане.

«Нам не потребовалось и пяти минут, чтобы понять, что все кончено, – сказал президент Unocal Джон Имле. – Мы поддерживали регулярный контакт с посольством США в Пакистане, но никто никогда не говорил нам о терроризме. Но теперь нам стало понятно, что делал бен Ладен в Кандагаре». Имле вызвал главу представительства Unocal, который как раз находился в отпуске в США, и велел забыть о возвращении в Исламабад, Пакистан, не говоря уже о Кандагаре. Продолжать продвижение проекта, когда очередная фетва бен Ладена предписывала мусульманам в том числе и уничтожение американских гражданских лиц, было чистым безумием. Несколько месяцев спустя вместо начала строительства Unocal объявила о том, что она полностью выходит из проекта.

Так строительство трубопроводов TAP и CAOP было завершено, даже не начавшись. Проект, который мог бы открыть совершенно новый маршрут для сырьевых ресурсов Центральной Азии на растущие азиатские рынки, так и не был воплощен в жизнь – ни на благо региона, ни на благо самой компании. «Полет на Луну» так и не состоялся. Осуществить его не позволили «Талибан» и его союзник «Аль-Каида», вооруженные экстремистской идеологией и такой формой исламской религии, которая пыталась вернуть мир в средневековье17.

То, что происходило в 1990-е гг., – разработка шельфовых месторождений Азербайджана, строительство трубопровода Баку – Тбилиси – Джейхан и Каспийского трубопровода – имело большое значение для мирового энергетического рынка. В настоящее время суммарная среднесуточная добыча нефти в Азербайджане и Казахстане составляет 2,6 млн баррелей, что превышает 80 % добычи в Северном море и в три раза больше, чем эти страны добывали чуть более десятилетия назад. Эти события также стали важнейшими поворотными пунктами с точки зрения их воздействия на нефтяную карту мира, с точки зрения их геополитического влияния, их роли в консолидации новых независимых государств, а также возвращения каспийских углеводородов на мировые рынки, причем в таких масштабах, о которых в период первого нефтяного бума столетием ранее никто не смел и мечтать.

Что же касается других участников событий, то спустя десятилетие Туркменистан по-прежнему ведет переговоры с западными компаниями о разработке его запасов природного газа. Пакистан борется с собственными талибскими боевиками. А силы НАТО, в основном США, все еще ведут войну в Афганистане, хотя дата их ухода уже установлена.

Азия была целевым рынком для TAP и CAOP – «трубопроводов, которых никогда не было». Она бурно росла и развивалась. Но в июле 1997 г. в одной из самых быстрорастущих экономик региона, Таиланде, случился финансовый кризис. Кризис мгновенно охватил весь регион, заставив усомниться в азиатском экономическом чуде, и оказал сильное влияние на глобальные финансы и мировую экономику. Он также подорвал преобразование нефтяной отрасли.

Название популярной деловой книги «Мир без границ» (The Borderless World) хорошо отражало царивший в 1990-е гг. оптимизм относительно глобализации, постепенно связывавшей экономики разных стран в единую глобальную систему. Мировая торговля росла быстрее, чем сама мировая экономика1. Азия шла в авангарде. «Азиатские тигры» – Южная Корея, Тайвань, Гонконг и Сингапур, а вслед за ними и «новые тигры» – Малайзия, Индонезия, Таиланд, Филиппины и китайская провинция Гуандун – стремились повторить успех японской экономики.

Азиатское экономическое чудо ввело новые правила экономического развития стран третьего мира. Вместо прежней ориентации на самодостаточность и внутренний рынок и высоких торговых барьеров, которые были канонами развития в 1950-е и 1960-е гг., «тигры» активно интегрировались в мировую торговлю и экономику. В ответ они были вознаграждены замечательно быстрым ростом доходов и экономик в целом. Когда в 1965 г. Сингапур получил статус независимого государства, его экономика пребывала в плачевном состоянии. К 1989 г. его ВВП на душу населения по паритету покупательной способности валют был выше, чем в Великобритании, которая, как родина промышленной революции, имела 200-летнюю фору. Азия также стала важным звеном в цепочках поставок, начиная с сырья и компонентов и заканчивая готовой продукцией. Мир все больше обрастал такими тесными связями, которые еще десятилетие назад было трудно представить.