Майк сразу выходит, избавляется от презерватива и дает себе минуту. Отдышаться перед уходом, это все, что ему нужно.

Лиам перекатывается на спину: живот испачкан спермой, обкусанный и раскрасневшийся рот. Лиам потный и великолепный, как всегда. Привычный.

Майк упирается локтями в колени, пытаясь вспомнить, где снял рубашку. Кажется, после гостиной.

Лиам протягивает руку, касаясь пальцами бедра Майка.

— Иди сюда, — тихо просит он.

— Если хочешь обниматься, прибереги это для своего гребаного бойфренда, Фицджеральд, — огрызается Майк.

Лиам, будто обжегшись, отдергивает руку.

— Что?.. — начинает он, потом, смирившись: — Родж.

— Да, — говорит Майк.

Он встает, хватает джинсы и грубо натягивает. К черту нижнее белье, ему нужно убираться отсюда поскорей, пока все не переросло в драку.

— Ты не хотел быть моим бойфрендом, — подрывается Лиам в возмущении.

— Ты прав, — соглашается Майк. — Поздравляю, наконец-то ты это запомнил. Хочешь получить приз?

Лиам не отвечает, и Майк принимает это как намек, останавливаясь только для того, чтобы поднять рубашку.

Майк умудряется натянуть рубашку и один ботинок, когда Лиам выходит в холл, и Майк готов свалить без второго ботинка, лишь бы не иметь дела с тем, что сейчас вылетит из его рта.

— Почему ты злишься на меня из-за этого? — спрашивает Лиам. — Ты не хочешь быть моим бойфрендом — поздравляю! Я нашел какого-то идиота, который им будет, а ты все равно будешь трахать меня. Разве это не чертовски идеально?

— Он знает, на что согласился? — спрашивает Майк.

Молчание — довольно красноречивый ответ.

— Я не хочу быть твоим маленьким грязным секретом. Иди, найди кого-нибудь другого, и пусть он трахает тебя за спиной твоего бойфренда.

Майк, наконец, надевает второй ботинок и добирается до своего пикапа. Лиам не бежит за ним как какой-то истеричный герой, что радует. Дверь заедает, и Майк бьет в нее дважды кулаком, пытается открыть снова. Но что сила мышц — то, чем он зарабатывает на жизнь — против металла. Когда он вставляет ключ в замок зажигания, рука пульсирует и дрожит.

Он собирается выехать с парковки, когда у бедра в кармане джинсов жужжит телефон. Вытаскивает.

Сообщение от Лиама. Вот технический прогресс, каков он есть: тебе не скрыться и не убежать за тридевять земель.

«Я лю тя», — читает Майк с экрана, кладет голову на руль, выдыхает.

«На самом деле это не так», — отвечает Майк и везет свою жалкую задницу домой.

Глава 11

Между неофициальной санкционированной ночной попойкой «Ойлерз» и следующим официально санкционированным обязательством команды — выходом на лед — выпадает один выходной день, но Майк все равно является на тренировку с похмельем и полным горечи от обиды-разочарования. Вернувшись домой от Лиама, он выключил телефон, проигнорировав еще два сообщения, и сразу же перешел к крепкому алкоголю. Его телефон до сих пор еще выключен. Если возникнет чрезвычайная ситуация, кому-то чертовски не повезет. Ему нужен был еще один день.

И он у него был. Это все, что Майк получил. Сегодня, в процессе подготовки начала предсезонки, предстоит еще больше кривляния на камеру, и Майку повезло, что он излучает похмелье и горечь, иначе бы СМИ приклеились бы и к его заднице. Лиам ведет себя странно. Майк не уверен насчет похмелья, но Лиам ни разу с начала интервью не улыбнулся, и представители СМИ начали обмениваться тревожными взглядами, не говоря уже о беспокойстве команды.

Когда у Майка, наконец, выдается свободная минута, он уходит, но нарывается на препятствие в виде руки Роджерса, которая охватывает его бицепс мертвой хваткой. Майк смотрит на эту руку, затем на застывшее выражение озабоченности на лице.

— Ты мне нравишься, — произносит Майк, — но клянусь богом, если ты сейчас скажешь мне хоть слово о нем, я дам тебе по морде.

Роджерс пристально смотрит, как будто оценивая искренность слов и отпускает Майка. Майк выходит из здания, затем направляется прямо к толпе сотрудников арены, которые стоят на требуемом девятиметровом расстоянии от входа, чтобы покурить. Что-то в выражении его лица заставляет одного молча протянуть сигарету и зажигалку. Майк чертовски нуждается в передышке, поэтому задерживается на улице, немного замерзший в футболке с короткими рукавами, но не желающий возвращаться внутрь.

Никто не пытается с ним заговорить, у Майка есть своеобразная репутация — пара кулаков и все такое — поэтому, когда от сигареты остается только пепел и фильтр, он так же молча заходит внутрь. Лиам пару раз пытается зацепиться за его взгляд, пробует еще раз, но… он молод и талантлив, а будущее — это почти все, что представляет «Ойлерз», так что ему не удалось скрыться от прессы.

Майк не может избегать Лиама вечно, но надеется, что сможет проделывать это достаточно долго, чтобы понять, что может сказать, кроме: «Ты, гребаный мальчишка, что, черт возьми, можешь знать о любви?» Он уверен, что вопрос ни к чему не приведет. Черт возьми, у Лиама, вероятно, найдется чертовски заумный ответ.

Остается лишь пережить этот день. Вот удача: он умудряется пережить его, не разговаривая с Лиамом и не поддаваясь пульсирующей боли в висках, с которой проснулся и которую не могло заглушить никакое количество аспирина. Майк идет домой, где стоит полный еды холодильник, полный алкоголя шкаф, выключенный телефон и дверь, которая запирается. Он не видит вреда в том, чтобы провести еще одну ночь с этой нечистью. Алкоголь не совсем повседневность для него, просто режим до следующего выхода на лед.

Майк наполовину допивает вторую бутылку, погрузившись в марафон кулинарного шоу «Беспощадная кухня», когда раздается стук в дверь. Майк игнорирует. Стук продолжается. Майк увеличивает звук на телевизоре, потому что все еще не знает, что, черт возьми, нужно сказать. Гребаный трус. Он знает, что это так. И принял это.

Майк выключает звук телевизора, когда стук превращается в скрежет, а когда становится зловещим, идет в прихожую и распахивает дверь. На пороге у замочной скважины согнувшийся Лиам с гребаной скрепкой в руках.

— Ты серьезно пытаешься вломиться в мой дом? — спрашивает Майк.

Лиам хмурится и встает.

— Ты всегда говорил, что мне пора уже найти способ.

— Я не имел в виду, что ты должен это делать.

— Ну а как еще мне с тобой поговорить? Ты выключил телефон. Даже Родж попытался.

Ну, конечно, Лиам пошел за подкреплением. И естественно, сказал Роджерсу. И теперь Майк будет видеть озабоченное лицо Роджерса каждый раз, когда тот будет входить в раздевалку. К черту все это.

— Одна минута, — произносит Майк. — Даю тебе одну минуту.

— Я люблю тебя, — выпаливает