— Самуэль, не надо! Мы же обсудили! — Рэндеваль хотел удержать молодого рыцаря за локоть, но тот вырвал руку.

— Обсудили, но не пришли к согласию, а тут девушка, видишь, сама явилась! Вам, конечно, сэр, не хочется делить наследство с бастардом Генриха, но закон есть закон! — выпалил Самуэль. — И я как родственник герцога Даренфорса, пусть и более далекий, нежели вы, беру эту девушку под защиту!

— Что? Почему? — сглотнула я. — О чём вы?!

— Пф! Самуэль, не могу это слышать! И не приму! — фыркнул Рэндеваль и громко зашагал прочь из комнаты.

— О чём вы и как это касается меня?! — подняла я встревоженный взгляд на рыцаря.

— А так касается, что вы могли понести после ночи с наставником. Сэр Генрих ведь спал с вами? — Самуэль приподнял брови, и я, наконец, увидела его светло-голубые глаза.

— Спал… — тихо ответила я, чувствуя, как краска приливает к щекам.

— Тогда я предлагаю вам защиту, пока не станет ясно понесли вы или нет. У герцога Даренфорса нет наследников, и по Закону угасающего рода, я должен проявить заботу о его женщине, если есть хоть небольшая надежда на детей.

Я знала, что надежды никакой на беременность нет, но Самуэль так ловко прогнал от меня Рэндеваля, что его защиту я очень даже хотела бы принять.

Мне всё ещё было очень стыдно, и потому я хотела всё прояснить…

— А как же Рэндеваль? Он же дядя Генриха. Разве их род угасает?

— У Рэндеваля нет Огня! А у Генриха есть, а значит, может быть и у его сына.

И почему сразу сын? А если бы у Генри родилась дочь? Одарённая огнём? Как, например, я?... Ох, Пресветлая!… Я, наверное, дочь какого-нибудь паладина!

— Тьма разрастается, — проговорил Самуэль. — А паладинов остаётся всё меньше и меньше. Мы обязаны защищать страну. Потому я буду защищать тебя, вдруг ты носишь будущего паладина.

После откровения голубоглазый рыцарь потупил взгляд, отвернулся к двери. Он перешёл на ты, что, несомненно, означало большое доверие.

Я незаметно сжала руку Генри. Его пальцы отогрелись. Лицо порозовело. Я не могла нарадоваться, несмотря на нахлынувшую усталость.

Всё же вовремя рыцари прервали моё излияние… я чуть не отдала себя всю без остатка — и тогда погибла бы, и что было бы с Генри — неизвестно. Но теперь я смогу поесть, набраться сил и ещё раз поделиться новыми силами с Генри! Ему лучше! Как же я рада!

Есть… Очень хочется есть.

Живот предательски заурчал, я прижала его рукой.

— Останетесь ужинать? — покосился Самуэль.

31 Невесту?!

Как бы не притягательно было остаться в доме рядом с Генри, от одной мысли о лжи, мне сделалось плохо. Ведь я не беременна.

— Ради ребёнка вам надо пообедать, — Самуэль направил взгляд на мой живот, который я всё ещё придерживала рукой.

— Ребёнка нет, сэр Самуэль, — сказала я.

Жалела ли я, что не беременна? Конечно, очень жалела. Но ребёнок не должен быть поводом, чтобы тебя получше устроили в жизни. Я хотела, чтобы мой ребёнок родился в мире, где правят истина и справедливость. Где у матери есть супруг, а сердце полно любви, а не тоски.

Проглотив ком в горле, тихонько поднялась и шагнула к порогу.

— Я пойду, меня ждут близкие. Но если позволите, я навещу Генри завтра, — оглянулась к мирно спящему паладину и вытерла набежавшую слезу.

Самуэль встряхнул руками и широким шагом преградил мне путь.

— Леди Триса, простите меня, — низким голосом сказал он. — Я сейчас увидел, что вы неравнодушны к наставнику и некорыстны. Я был не прав. Простите?

— Нечего прощать, — буркнула я, желая, чтобы рыцарь поскорее меня отпустил.

— Есть что… Я к вам отнёсся очень плохо. Недостойно. Видите ли, я ревновал.

— Ревновали? За то, что наставник уделил вам меньше времени, потратив его на меня? — усмехнулась я.

— Нет. Не поэтому. Наставник был женат на моей сестре, принцессе Беатрис. Он носит траур по ней, но решил его нарушить с вами.

— Он был болен, и это было необходимо. Вам не говорили?

— Я слышал. Но не верил, что всё настолько плохо. А теперь, когда вижу его в таком состоянии… — Самуэль порывисто вздохнул, переведя взгляд на паладина, брови рыцаря дрогнули. — …На смертном одре… Он ведь великий герой, понимаете, он победил семерых драконов, полчища тёмных магов…

Семь драконов! Вот уж Генри смеялся надо мной, когда я рассказывала ему о его первом драконе, о котором прочитала в библиотеке!

— А сейчас он лежит с переломанными рёбрами и пробитой грудиной, — проворчал Самуэль, — и ходит под себя! Я тронут, что вы пришли и плачете о нём. И я плачу вместе с вами.

Рыцарь часто заморгал, будто смахивая непозволительные слёзы. Я положила руку ему на плечо, разделяя боль.

— Всё будет хорошо, — прошептала я.

Самуэль поглядел на меня, задержав задумчивый взгляд на глаза, отвернулся, полез в поясную сумку и вложил мне в руку несколько серебряных монет.

— Возьмите для близких.

Я с ненавистью поглядела на монеты, но подумала об Идде, Грете, детях и множестве оставшихся без крыши над головой людей, которые нуждались в еде и тёплой одежде.

Я взяла деньги и сунула в карман передника.

— Я пойду, — прошептала я.

— Сперва обед, — настоял Самуэль и жестом пригласил в коридор.

Я снова не смогла отказаться. Мы вошли в просторный зал на первом этаже, где все уже собрались. Хозяин дома Хакон сидел во главе стола, рядом с ним были жена и, видимо, дочери. Увидела я и знакомые лица рыцарей. Рэндеваль тоже был тут. И ещё несколько мужчин, служащих у Хакона, один из который — личный лекарь.

Я видела его несколько раз прежде. Он бывал в святилище и осматривал меня, когда я ещё лежала и не могла разговаривать. Он сказал тогда, что я скоро погибну и не стоит тратить на меня