Прогремел выстрел. Граф, как и предупреждали маркиза, выстрелил первым, но благодаря тому, что маркиз успел отскочить, пуля прошла мимо. В свою очередь выстрелил маркиз, и граф рухнул на землю как подкошенный. Он был ранен в грудь.

Маркиз направился к поверженному противнику.

Над ним уже хлопотал врач, пытаясь остановить хлещущую из раны кровь.

Схватив маркиза за руку, Чарли оттащил его в сторону.

– Если он умрет, Вулкан, – сказал он, – тебе придется скрываться за границей как минимум год. А если он ранен не смертельно, я дам тебе знать.

И, помолчав секунду, продолжал:

– Самое лучшее для тебя сейчас – исчезнуть. Поезжай куда-нибудь, где никто не станет задавать тебе неприятных вопросов, куда-нибудь подальше от сплетен.

– Спасибо тебе, Чарли! – Маркиз похлопал друга по плечу. – Я знал, что ты не бросишь меня в беде.

– Дай мне знать, где ты будешь скрываться. И не тяни, уезжай побыстрее! Уже сегодня утром весь Лондон будет судачить о том, что произошло в Грин-парке.

Маркиз поехал к себе в Мелверли-хаус.

Войдя в дом, он сразу же поднялся в свою спальню.

Как он и ожидал, его камердинер Бейтс, который прошел с ним войну, ждал его.

– Как прошла дуэль, милорд? – спросил он.

Маркиз рассказал ему.

– Плохо дело, – констатировал Бейтс. – Я всегда говорил: этим иностранцам нельзя доверять. Вам еще повезло, что он вас не застрелил.

Маркиз и сам думал о том же.

– Мне нужно где-то укрыться, Бейтс, где бы никому в голову не пришло меня искать.

– Это уж точно, милорд, – отозвался Бейтс. – Значит, в Ньюмаркет мы не едем?

– Естественно, нет, – ответил маркиз.

Поразмыслив несколько секунд, Бейтс проговорил:

– А почему бы вам не поехать в Мелверли, милорд? Всем известно, что вы терпеть не можете этот дом. Там вас искать не станут.

– А ведь верно! – прошептал маркиз.

Подойдя к окну, он откинул шторы и взглянул на освещенный луной сад. Удача определенно покинула его. Еще никогда ему не случалось оказаться в таком щекотливом положении.

Меньше всего ему сейчас хотелось снова отправляться за границу.

После долгих лет войны ему так хотелось пожить в Англии!

Еще меньше ему хотелось ехать в Мелверли. Наверняка на него там нахлынут тяжелые воспоминания.

Стоит ему войти в дом, как ему будет чудиться пронзительный ненавистный голос мачехи.

Но маркиз сказал себе, что в этом мире за все приходится платить.

И за удовольствия тоже.

Если платой должно стать возвращение в Мелверли, это только справедливо.

– Хорошо, Бейтс, – сказал он. – Рано утром отправляемся в Мелверли. Собери все необходимое.

И маркиз отошел от окна, размышляя о том, что в его случае наказание за его вину все-таки слишком сурово.

На следующее утро Имильда выехала на прогулку на второй лошади.

Для нее не составило труда укротить ее, и вскоре девушка уже с удовольствием каталась верхом то на одной, то на другой. Лошади тоже радовались этим прогулкам.

Единственное, из-за чего Имильда испытывала легкие угрызения совести, было то, что Аполлон простаивает в стойле, в то время как она развлекается ездой на чужих лошадях.

И Имильда решила сразу же после завтрака вывести своего любимца из конюшни и поездить на нем часика два, что она и сделала.

Владения маркиза, которые она объезжала, не оставили ее равнодушной, да и Аполлону, похоже, они тоже нравились.

Чем больше Имильда знакомилась с ними, тем больше восхищалась. Некоторые уголки поместья маркиза были даже красивее, чем поместья ее отца.

Имильда была бы абсолютно счастлива, если бы не легкая тревога при мысли о том, что маркиз может вернуться в Мелверли. В этом случае ей, естественно, придется исчезнуть, и как можно скорее.

А она понятия не имела, куда ей направиться.

Вернувшись с прогулки, она поставила молодую лошадь по кличке Руфус в стойло, старик Эббот расседлал ее, а Имильда направилась к дому.

Как обычно, она вошла с черного хода и, проходя мимо кухни, услышала из-за двери возбужденные голоса.

«Интересно, что произошло?» – подумала Имильда.

В этот момент дверь кухни распахнулась, и на секунду девушке показалось, что она сейчас оглохнет: шум стоял невообразимый, все находившиеся в кухне кричали одновременно.

Задержавшись на секунду, она услышал вопли миссис Гиббоне:

– Мы должны его остановить! Мы должны его остановить!

Потом послышался голос Хаттона, дворецкого, чуть менее громкий:

– Вы же понимаете, что это невозможно. Если он хочет приехать домой, кто сможет ему помешать?

– Что случилось? – спросила Имильда и, еще не услышав ответа, догадалась сама.

– Мы получили сообщение от его светлости. Он едет сюда, – ответил Хаттон.

Имильда почувствовала, что вот-вот задохнется.

Новость поразила ее еще больше, чем прислугу маркиза.

– И когда он прибудет? – плохо владея своим голосом, спросила она.

Слуги опять все заговорили одновременно.

Гомон стоял такой, что Хаттону пришлось подойти к девушке вплотную, иначе она бы его не услышала.

– Сегодня рано утром его светлость прислал грума сообщить нам о том, что он направляется в Мелверли. Думаю, если он выехал сразу же после завтрака, часов, скажем, в десять, он будет здесь через час или два. Если, конечно, по дороге не станет останавливаться на ленч.

Имильда все поняла и, не дожидаясь, что дворецкий скажет еще, поспешила по лестнице в детскую.

– Вы опоздали, – сказала ей няня, едва Имильда вошла в комнату. – Если вам придется есть все холодное – сами виноваты.

– Ничего страшного! – успокоила старушку Имильда. – Знаете, в кухне царит такая суматоха!

Няня замерла.

– Что случилось? – спросила она.

– Сюда едет его светлость.

Имильде казалось, что няня должна очень обрадоваться этому известию.

Она так часто говорила, как ей хочется увидеть «мастера Вулкана», как она называла маркиза.

А иногда старушка называла его «мой мальчик».

И сейчас Имильда была страшно поражена, услышав, как няня решительно заявила:

– Он не должен сюда приезжать!

– Я знаю, почему вы так говорите, – спокойно сказала Имильда, – но, думаю, их можно отсюда отправить, как только его светлость приедет в Мелверли сегодня вечером.