И без того с трудом различимые губы мужчины сомкнулись в ещё более невидимую полоску недовольства. Все в доме, похоже, привыкли жить по строгому распорядку, который редко нарушался. И капризная сударыня, роль которой Марии пришлось примерить, явно доставляла слугам неудобства.

– Разрешите-с откланяться.

Платон покинул столовую. Выждав минутку, Мария подкралась к двери и прислонилась ухом к поверхности. Удостоверившись, что дворецкий ушёл восвояси, а других шагов не слышно, она сняла ленту, поддерживающую причёску, и соединила ей дверные ручки: серьёзной преградой это не станет, но вот задержать желающего войти поможет. К краю ленты Мария повязала небольшой, но достаточно звонкий колокольчик. Он оповестит графиню, и она вернётся обратно, придумав какую-нибудь убедительную отговорку.

Особых надежд на то, что Андрей Яковлевич полностью доверится незнакомке, называвшей себя медиумом, Мария не питала. Хоть она и сумела удивить его во время сеанса в салоне, столь важная персона наверняка со всей скрупулёзностью станет защищать своё имя и не допустит никаких случайностей. Поэтому, с одной стороны, графине предоставили некую свободу: добыть колье любыми способами. С другой же стороны, оставлять её без внимания никто не собирался, что существенно осложняло дело. Нет, попробовать призвать дух Лидии можно было и при свидетелях, в конце концов, причуды в поведении Марии только укрепят образ говорящей с призраками. Однако реакция княгини Измайловой говорила сама за себя: ни танцы с бубнами, ни заклинания не заставят женщину появиться, пока рядом будет её муж. Уж не говоря о том, что и при самых лучших условиях Мария не была уверена, как именно заставить духа объявиться.

Времени на изучение истории особняка было не так много, поэтому, не теряя драгоценных секунд, графиня Ельская уверенно приблизилась ко второму выходу из столовой, который был расположен в противоположной части комнаты. Планировка большинства особняков их города зачастую совпадала. И у Марии имелось объяснение этому обстоятельству: знатные и богатые не любили хоть в чём-либо уступать другим. Взять, к примеру, женские наряды. Увидав на барышне платье прелестнейшего цвета, в следующий раз вы можете лицезреть уже несколько дам в нарядах точно таких же оттенков. То же правило и с домами. Побывав на балу да внимательно рассмотрев чужое убранство, по возвращении домой нанимался тот же архитектор, что и у хозяев вечера.

Мария дёрнула за ручку и наморщила лоб – заперто. «Этого следовало ожидать. Меня не привели бы в столовую, будь отсюда открыт выход в другие комнаты».

Графиня присела и оценивающе оглядела дверную скважину. Она пришла к выводу, что дверь была закрыта на задвижку с той стороны. Мария предприняла попытку протиснуть руку и нащупать преграду, однако ничего не вышло.

Требовалось что-то более тонкое, нежели пальцы. Пройдя к столу, она задумчиво коснулась губ: «Вилка для ягод или нож-вилка для сыра?» У первого прибора имелось два тонких зубчика, а у второго – не менее тонкий, но загнутый верх, напоминающий крючок. В конце концов она решила испробовать оба.

С пятой попытки задвижка загремела. Скрип отпирающейся дверцы стал приятным звуком для ушей. Однако лёгкость в груди быстро улеглась. Некогда наслаждаться маленькими победами.

На первый взгляд часть особняка, в которой очутилась графиня, ничем не отличалась от комнат, в которых она успела побывать – всё такой же широкий коридор с высокими потолками и окнами, обрамлёнными изумрудным шторами. И всё так же много зеркал по обе стороны от Марии. Свет преломлялся и отражался, образуя своеобразный ломаный мост из лучей. Картина тревожила воображение, но пока не вызывала особых опасений.

Графиня шагала и прислушивалась к звукам, чтобы ненароком не столкнуться со слугами. В какое-то мгновение Мария заметила, что в отражениях, которые она выхватывала краем глаза, вместе с собственным силуэтом мелькала ещё одна тень. Это могла быть игра подсознания: подобное расположение зеркал порождало иллюзии. С недавнего времени она больше не могла доверять исключительно разуму.

– Лидия Семёновна? – тихонько позвала она.

Ничего не произошло. Мария выдохнула: из-за того, что она не знала, как на самом деле призывать призраков, может, и вовсе не получится вновь поговорить с ней.

Но тут что-то изменилось: пространство вокруг запестрило образами. Словно чернильные пятна на пустом листе, в отражении стали появляться фигуры, лица, движения, коридор наполнился звуками ударов… Графиня закрыла рот ладонью, не позволяя крику слететь с губ. Увиденное поистине обескураживало.

Мария переходила от зеркала к зеркалу, задерживаясь у каждого. Она увидела скрытую сторону жизни княгини Измайловой. Пощёчины – самое безобидное, что пришлось пережить этой женщине. У самого последнего зеркала вытянутой овальной формы графиня застыла, не в силах ступить и шагу. Она смотрела на собственное бледное лицо. Опустив взгляд чуть ниже, Мария наткнулась на изящное колье и алое платье.

В отражении появилась и ещё одна тень. Графиня обернулась, но, не увидев никого за спиной, перевела взгляд обратно. Под одеждой забегали мурашки при виде возникшего обжигающего взора и презрения, затаившегося в изгибах губ.

«Палач, не знающий ни жалости, ни чести», – только и успела подумать она, зашипев от болезненного ощущения натяжения волос на затылке. Мужчина положил всю пятерню ей на голову и с силой вдавил Марию лицом в обледенелую поверхность стекла. Внутри закипело негодование. Как он смел вести себя так с кем-то более слабым и неспособным дать отпор?

На секунду она потеряла ориентацию. Перед глазами заплясали белёсые мошки. Графиня не отошла от первой вспышки боли, как на неё посыпался град новых ударов. Князь хлестал её по голове, по лопаткам, по почкам. Мария старалась отбиваться, но всё тщетно. Он швырял её из одного угла коридора в другой, как обессиленное животное. Силы её покидали, но она не оставляла попыток отползти от мучителя.

Мария хрипло откашлялась бордовой жидкостью, с трудом доползла до стены и, опираясь ладонями на очередное проклятое зеркало, попробовала подняться.

«Я столько для тебя сделал. Разве я многого прошу за свою доброту?» – Разочарованный мужской голос заставил кровь в жилах вскипеть.

Графиня задрала голову, чтобы взглянуть в глаза извергу в отражении, но позабыла обо всём, застав вместо себя лицо другой женщины. Перепачканная в крови, с заплывшими глазами, Лидия Семёновна улыбалась, словно недовольство мужа доставляло ей наслаждение.

«Ты не можешь получить колье. Я очень тому рада», – приглушённо выдавила она.

Рассвирепев, мужчина вцепился в цепочку сзади и натянул украшение так, чтобы его жена начала задыхаться.

«Без него ты бы их не получила. Ни драгоценностей, ни богатства, ни этого дома, ни меня – ни-че-го, у тебя не было бы ничего! – закричал он. – Рано или поздно и яхонт, и твое дражайшее колье достанутся мне».

Мария чувствовала, как слабели руки и закатывались глаза, всё тело покрылось хладным потом. В душу рвалось отчаяние. Коридор кружился, она и сама будто завращалась вместе с ним.

Хлёсткие удары. Крики. Смех.

Мария тонула в чужих ощущениях, которые так и норовили приклеиться к коже навечно.

Страх. Помешательство. Боль.

Графиня не могла отгородиться от воспоминаний Лидии Семёновны. Не могла понять, где заканчивалась княгиня и начиналась она сама.

– Хватит! – грубо выкрикнула Мария и уткнулась в ладони в попытке отделаться от тяжких видений.

Забвение отступило так же резко и быстро, как няня Марии отрезала нити, после того как заканчивала делать заплатки на платьях. Она отняла руки от лица и растерянно осмотрелась по сторонам, убеждаясь, что кругом царила тишина, а в зеркалах больше не мелькали зловещие силуэты.

В мыслях и чувствах полный беспорядок. Голова раскалывалась, будто её обхватили руки, преследующие одну-единственную цель – раздавить, расплющить, разорвать в клочья. С трудом встав, Мария побрела к столовой.

Привязанный колокольчик раскачивался и заливался трелью.

– В чём дело, Платон? – Она вернула всё на свои места и с невозмутимостью, которая была ей подвластна в нынешнем состоянии, поинтересовалась: – Вы позабыли, как открывать дверь?

Возня по ту сторону стихла. Прочистив горло, вероятно скрывая таким образом одно из ругательств, дворецкий равнодушно произнёс:

– Никак нет, ваше сиятельство. Вот только-с дверь, похоже, заклинило. Не могли бы подсобить с вашей стороны?

Мария взялась за красивую чашку и нарочно громко поставила её на блюдце, изображая процесс чаепития. После графиня цокнула и поравнялась с дверным проёмом.

– Я выручу вас, – медленно протянула она, развязывая ленту.

С безумным выражением лица дворецкий ворвался внутрь и с подозрением осмотрел столовую. Держа улику за спиной, она вопросительно изогнула бровь.

В конце концов её непоколебимый вид смутил Платона, и, опустив глаза, он пошёл к столу с сияющим подносом в руках.

– Приятного аппетита, – буркнул он, явно мечтая о том, чтобы она подавилась. – Барин скоро к вам присоединится.

При упоминании Андрея Яковлевича её пальцы задрожали. Чтобы