Свободных столиков не было, и Сергей подсел к двум парням и одной девушке, бросив утвердительное: «Не против?»; подозвал официанта.

Тот согнулся чуть ли не пополам, и Марковцеву пришлось сделать заказ в самое ухо подавальщику:

— Водки.

Снова посмотрел на Миранду. Будто только сейчас заметил, что под легкой блузкой пламенеет красный бюстгальтер, кружевной и эфемерный, в любой миг, при малейшем движении готовый открыть то, что почти не скрывал. Марковцев усмехнулся, посылая мысленное пожелание девушке: «Миранда, поправь чулок».

Эминем наконец-то заглох. Его сменил приличный рок-н-ролл из той же молодежной серии: «Too cool for school» — «Слишком крут для школы». И Сергей неожиданно сказал себе: «Что ты здесь делаешь?» Он пришел сюда ломать ноги и мог сказать: «Ну так ломай!» Другое дело, что он собирался вмешаться а чью-то жизнь, пусть даже присыпанную кокаином, разбавленную коньяком, скрытую за дымовой завесой. Кто и для кого слишком крут?

Парень, сидящий напротив, долго смотрел на Марковцева, потом протянул ему руку и хмельно улыбнулся, представившись:

— Тимофей.

— Матвей, — отозвался Марковцев, пожимая новому знакомому руку.

— Гонишь...

Разговор окончен, резонно предположил Марковцев и повел бровью. Он просто не находил продолжения, предвидел нудный монолог молодого собеседника: «Не надо парить мне мозги...» И прочее в том же духе.

И он не стал дожидаться официанта. Он встал и подошел к Миранде. Кивнул в сторону и сказал:

— Пойдем?

Она ему показалась умной девочкой, никаких там «куда?», «зачем?», «а вы кто?» Вряд ли Марковцев походил на гонщика «Формулы-1» Эдди Ирвайна, о котором ему прожужжал все уши Дудников и который в девяти из десяти случаев, делая незнакомкам такие короткие предложения, всегда уходил не один. Но он сделал интересное предложение, и Миранде нужно дать ответ. И она дала его.

— Где-то я вас видела. Вы не претендовали на самую угрюмую физиономию истекшей недели? Заразились во время хрущевской оттепели?

«Даже не брежневской», — подметил Марковцев. И что ответить? Мол, разве это годы, когда рядом звезды такой величины?.. Вот ведь глупость какая! И даже не слышно поддержки приятелей Миранды вроде «отвали, отче!», «оглох, что ли?» Тогда все стало бы на свои места. А тут явно все перевернуто с ног на голову. Если кто-то из парней и встанет, то только для того, чтобы похлопать Сергея по плечу: «Сочувствую».

— Ты идешь? — повторил Марковцев. — Я буду ждать на улице.

Он прождал Миранду до половины второго ночи. Она прошла мимо него, словно не замечая, и села в машину. Захлопнула дверцу. Тонированное стекло скользнуло вниз, и лицо девушки озарилось рекламным светом.

— Подбросить?

Сергей подошел и подал Миранде записку с адресами — своего и тех самых злачных мест, где крутится девушка. Миранда сразу узнала руку отца и беспомощно вздохнула.

— Ладно, садитесь.

По пути домой Марковцев узнал про Миранду много нового. Вряд ли она разговорилась, вряд ли продолжала убивать время или там не давала заскучать неожиданному попутчику. Она будто разговаривала сама с собой, не глядя на собеседника. Она как будто устраивалась на работу на должность самой скучной бездельницы в самый безнадежно обленившийся коллектив.

Друзья часто называют ее мамой. Почему? Потому что у нее инициалы такие — МАМ. Подкалывают: Борис Абрамович Березовский годится ей в «бабы». Отец тоже «мама», так что папы у нее фактически нет.

Сергею казалось, она сдохнет сейчас, такой отрешенный у нее был голос. Была бы за рулем, давно бы отошла ко сну и угробила всех.

Под эту колыбельную Сергей успел поразмышлять над образом Адамского; как человека он его не знал, а выкладки Скворцовой в этом вопросе помогали плохо. На взгляд Сергея, Адамский чем-то походил на «злобного» ведущего-педика с российской независимой радиокомпании: «В будни я доступен каждому, а в выходные меня не беспокоить. Потому что я в выходные буду трахаться и еще раз трахаться». А последний был как две капли похож на одного бомжа, облюбовавшего задворки станции метро «Войковская», где у Марковцева была двухкомнатная квартира. Однажды Сергей наблюдал следующую картину: кудлатый, бородатый бомж словно находился в любвеобильной Швеции и трахал у прохожих на виду бомжиху неопределенного возраста. Она уперлась руками в дверцу гаража, задрав платье на спину. По цвету и структуре ее ноги не отличались от потрескавшегося асфальта. Она с завидной периодичностью ударялась головой в металлическую дверцу, а со стороны вызывающее соитие походило на «таранное» вскрытие гаража или дерзкий протест против сноса гаражей. Тут же припомнилось высказывание Николая Румянцева: «Вот так захочешь найти середину и не найдешь».

«Где Адамский?» — спрашивал себя Марковцев. Его не было на борту самолета, не видел он его и в Москве. Завтра он снова спросит об этом у Скворцовой, но ответ фактически знал: «Он пробивает тебя по своим каналам». Скорее всего, занялся этим сразу же, как только банкир узнал в дьяконе бывшего шефа «отдела убийств».

— У меня есть хобби, — продолжала усыплять Миранда, издеваясь и над собой, и над попутчиком. — Я коллекционирую американские фильмы, озвученные старыми переводчиками. Вы не один из них?.. Собрала порядочную коллекцию. Больше половины озвучивает «гнусавый» с прищепкой на носу.

«Ему-то уж точно заказано нюхать кокаин», — в тон Миранде подумал Марковцев.

— Оказывается, у него есть имя: Леонид Володарский. Почти все старые фильмы со старыми переводчиками собрала, не могу найти только «Кудряшку Сью».

Она издевается надо мной, уже точно пришел к выводу Сергей. Ее распирает изнутри, и она вот-вот разродится смехом. И самому впору зайтись от хохота. Решение было так близко, что Сергей не смог разглядеть его. Сейчас же понял, почему ему доверили семейное дело «мамов». И едва ли не дословно воспроизвел Адамского: «Займи его чем-нибудь, пусть будет подальше от дел, но всегда на виду». То хором могли повторить уже три человека: Матиас, Адамский и Марковцев. Этакая групповая «мама».

Напряжение слишком велико, оправдывался перед собой Сергей, потому и не заметил такой простой вещи. И насторожился: коли так, то эту «обиду» просто необходимо выплеснуть в лицо Матиаса. Иначе у него появится лишний повод к подозрению.

А у Сергея появится предлог: не наломал ног по этой же причине. Хотя мог психануть и наломать.

И претензии нужно высказать так, а не иначе: «За дурака меня держишь?»

— За дурака меня держишь? — Марк нашел способ отрепетировать резкое вступление. — Скоро сама будешь с прищепкой на носу ходить. Под домашний арест захотела?

— Еще не решила. Но ваш адрес запомнила. — Когда машина остановилась, Миранда удержала Марковцева за руку: — Поэкспериментируйте над собой: постригитесь, сбрейте бороду.