— Черт возьми, Флоренс, что случилось? И не пытайся меня уверить, что у вас все в порядке — я на это больше не куплюсь. Труди не из тех детей, которые без всякого повода убегают из дому.

Она всхлипнула.

— Понимаешь, произошла такая глупая ссора.

— Между тобой и Труди?

— Нет, у нас с Финком.

Дон выругался. Так он и знал!

— Прекрасно, — прохрипел он. — Ты настолько одержима любовью-ненавистью к своему муженьку, что совершенно забыла о дочери. Тебе до нее нет дела!

— Неправда, — всхлипнула Флоренс. — Мы стараемся скрывать от нее наши ссоры. Мы были в спальне, но, похоже, она все слышала. Труди оставила записку на столе в кухне… — Ее голос сорвался, Флоренс снова заплакала, но потом несколько успокоилась и продолжила:

— Она написала, что не может так больше жить. Дон, она забрала все свои деньги, которые копила к шестнадцатилетию на покупку автомобиля. У нее где-то около пятисот долларов! Если кто-то узнает про такую сумму…

Ей грозит опасность, про себя закончил Дональд ее фразу с охватившим его страхом. Он вспомнил о предположениях Нэнси.

— Позвони ее друзьям. Может, она у кого-то из них.

— Да я всех обзвонила. Я уже на телефоне не меньше трех часов — обзваниваю всех ее знакомых. Никто ничего не слышал и не видел ее. Я… я уже сообщила местной полиции. Просто не знаю, что еще предпринять.

— Ну и?

— Ничего. Они просмотрели отчеты о происшествиях, но там ни слова не сказано о Труди.

— Все будет хорошо, Фло, — решительно, стараясь успокоить ее, сказал Дон, мысленно молясь, чтобы его слова стали реальностью. — Труди умная девочка. Вот увидишь, она успокоится и позвонит домой. Ты только не занимай больше телефон, чтобы дать возможность ей дозвониться.

— Да, ты прав, — всхлипывая, согласилась Флоренс. — Я как-то не подумала… — Она замолчала, видимо пытаясь взять себя в руки, а потом призналась: — Я так боюсь. Дон.

Ее волнение передалось ему.

— Я сейчас звоню по платному телефону. Перезвоню, как только доберусь до дому. Если что-нибудь узнаешь, немедленно сообщи мне, ладно?

Дональд повесил трубку и направился к машине. Его плечи сгорбились, словно на них давил груз, лицо было угрюмым. Нэнси никогда не видела Дона таким. Она ни о чем его не спросила, чтобы не показаться чрезмерно любопытной. Если ему захочется, он сам расскажет ей, что найдет нужным.

Не говоря ни слова. Дон завел машину и вывел ее со стоянки. С каждой минутой тишина становилась все более гнетущей и невыносимой. Нэнси облокотилась на дверцу и терпеливо чего-то ждала…

— Флоренс и ее муж снова поругались, и Труди послала их… — наконец произнес он неожиданно севшим голосом, в котором слышалась и злость, и печаль.

— Опять поругались? — недоуменно переспросила Нэнси. — И часто у них это случается?

— Почти все время, — поморщившись, признался он. Внезапно почувствовав, что не может больше сдерживаться, он хлопнул ладонью по рулю. — Черт, я знал, что так получится! Знал, как нелегко там Труди, как она ненавидит эту постоянную мышиную возню. Последний раз девочка умоляла разрешить ей приехать ко мне, но я, сам хорош, оттолкнул свою дочь. Я взял с нее слово потерпеть до лета, пообещав нажать на Флоренс, чтобы та разрешила мне взять опеку над девочкой на себя. — В его голосе слышалась неподдельная боль. — Не удивительно, что малышка сбежала. Она уверена, что Фло никогда не позволит ей жить со мной, что я просто обманываю ее.

— Дон, не надо… пожалуйста. Ну разве ты виноват в несчастьях Труди? Разве не ее мать сделала жизнь девочки невыносимой? Ты же не можешь разрешить семейные проблемы бывшей жены.

— Да я не раз звонил Флоренс и пытался поговорить с ней, — признался Дон. — Мне давно уже ясно, что ее жизнь с Финком не заладилась. Тогда мне и надо было вмешаться и пригрозить через суд отобрать ребенка, если их ссоры не прекратятся.

— Ну и что бы это принесло вам? Новые разногласия? Вот именно сейчас и следует заявить о смена опекунства. В данный момент у тебя все козыри на руках, чтобы доказать, что в твоем доме ей будет лучше.

Конечно, она тысячу раз права, однако от этого не легче. Конихан всегда считал себя сильным, но сейчас… он впервые в жизни ощутил свою беспомощность.

— Только бы ничего с ней не случилось…

Он внезапно замолчал, когда в свете фар заметил одинокую маленькую фигурку, сидевшую на пороге его дома.

— Труди!

Ее голова была низко опущена, растрепанные волосы спадали ей на лицо, но Дон узнал, нет, почувствовал, что это она.

Девочка подняла голову и откинула назад волосы, скрывавшие нежное, утонченное лицо, очень похожее на отцовское. Закрывшись рукой от яркого света, на миг ослепившего ее, она неуверенно отозвалась:

— Папа? Это ты?

Дон пулей выскочил из машины.

— Родная, слава богу! Как я волновался! — Он схватил ее в охапку, поднял и начал кружить. — Как ты добралась? Когда? Почему же ты не позвонила мне?

Ее ответы последовали с той же быстротой.

— Я боялась, что ты не разрешишь мне приехать, но я должна была вырваться оттуда. Я не могу там больше оставаться и слышать их постоянные перебранки. Мне так все надоело, что я взяла все свои деньги, которые копила на машину, вызвала такси и поехала в аэропорт. Мне так хотелось к тебе! Пожалуйста, не отсылай меня назад!

Первым порывом Дона было заверить дочь, что он больше не позволит ей жить вдали от него, но внезапно его взгляд упал на Нэнси, выходившую из машины, и он понял, что Труди приехала не в самое лучшее для них время. Он еще раз крепко обнял девочку.

— Ну, пошли в дом, — тихо сказал Дональд. — Я должен тебе кое-что рассказать, родная.

— Мама звонила, да? — с тревогой в голосе спросила Труди. — Она потребовала, чтобы ты первым же рейсом отправил меня назад во Фриско?

Чтобы успокоить девочку, Конихан положил ей на плечо руку.

— Конечно, звонила, но не из-за того, что поняла, что ты здесь. Просто она очень волновалась, не зная, где ты, что с тобой. Ничего не поделаешь, она твоя мать.

— Тогда что… — Труди заметила Нэнси у машины и замерла в недоумении. — Ой, я не поняла… Ой!

Дон понял, что имела в виду Труди. Со времени развода с Флоренс она никогда не видела отца в обществе женщины и, вероятно, сейчас решила, что ее незваный приезд нарушил их планы на вечер.

— Это не то, о чем ты подумала, — хрипло проговорил он, чувствуя, как заливается краской. Поспешно представив их друг другу, он сказал:

— Нэнси… живет со мной. — И вдруг осознав двусмысленность того, что произнес, замер. Проклятье! — Нэнси… временно живет в этом доме, — наконец нашелся он.

— А-а!