Она чувствовала, что Стив пытается теснее прижаться к ней. Его дыхание было прерывистым, дрожащим, но это теперь только раздражало Сильвию. Она с удовольствием бросила бы ему в лицо свой десерт, но была уверена, что никто не оценит публичную сцену в ресторане. Тем более Сильвия считала ниже своего достоинства устраивать сцены.

— Я знаю, ты злишься на меня, — прошептал Стив.

— Да кто ты такой?! — Она свирепо взглянула на него. — Изобретатель? Гениальный хирург? — И сама удивилась, какие смехотворные, детские обвинения ему бросает.

Сильвия еще ни разу не была в столь идиотском положении.

Как она могла поверить в его игру? Как сразу не разоблачила его? Отчего вдруг простой смотритель пишет золотым «паркером» и завязывает галстук, не глядя в зеркало?

Она опять оттолкнула руку Стива, пытающегося погладить ее колени. Он просто использовал ее! Да, как и его брат! Сильвия посмотрела через стол на новоиспеченных молодоженов, которые мололи вздор о теннисе. Сестра Стива и Пола Розали профессионально играла в теннис, несмотря на то что имела двоих детей.

— Ты даже не представляешь, кто крутится возле Розали! — то и дело патетически восклицала София, поднимая свои тонкие выщипанные брови.

Сильвия думала только о том, как поскорее улизнуть из-за стола. Она чувствовала, что ее голова вот-вот взорвется, пока София без остановки рассказывала, что перед Розали унижались телевизионные знаменитости, живущие по соседству в Ширнессе.

Щебет Софии утомлял, но Сильвия была довольна тем, что от нее не требуют принимать участие в общей беседе. Если ее спросят о работе, лучшим выходом для нее было бы солгать, что она не работает. Но она так ненавидела ложь, тем более что столько раз от нее страдала. Сильвия не хотела быть такой же лживой и лицемерной, как Орбеллы.

Но есть ли у нее выбор? Было бы соблазнительно рассказать Орбеллам, что ее нанял в эскорт их сын, дабы повысить свой культурный уровень. Было бы приятно сообщить Орбеллам, что обоих их сыновей стоит поучить элементарной честности.

София Орбелл продолжала свою бесконечную болтовню — теперь она пыталась узнать у Сильвии, не из тех ли она Коллинов, которые проживают в Брайтоне, и не родственница ли она известного финансиста Марка Коллина. Сильвия не только не была их родственницей, но ничего и не слышала об этих своих однофамильцах.

Сильвия смотрела на Софию и испытывала отчего-то… жалость. Да, жена Красавчика была обворожительна, под стать ему. Красивый овал лица, выразительные глаза, черные волосы и брови. Крупные, чувственные губы, ухоженная кожа. Сильвия не могла хорошо рассмотреть ее платье из многослойного шифона, но оно было вычурно, легко и воздушно. Посмотрев на нее, можно было сделать один вывод: божественна!

Но как бедняжка глупа! Ее монологи состояли сплошь из клише. В них не было логики, создавалось впечатление, что София понятия не имеет о связном изложении. Она перескакивала с темы на тему, ее лексика была убогой, как и ее умишко, но при этом она явно была высокого мнения о своем интеллекте и имела нахальство судить о других. А еще она то и дело преданно заглядывала мужу в глаза и, что бы он ни сказал, поддакивала. И заводила свои бесконечные разговоры по-новой. Ужас!

К счастью, Ричард Орбелл, который сразу понравился Сильвии, вовсе не был впечатлен монологами невестки. Исподволь он посматривал на Сильвию, пытаясь понять, в каких она отношениях с его сыном.

Дороти, напротив, внимательно следила за Софией. Но и она не была в большем восторге от невестки, как и Ричард. В конце концов, Сильвия могла уйти с ужина с чувством удовлетворения от того, что хоть некоторые члены семьи Орбелл разделяют ее мнение по поводу Софии.

До сего дня Сильвия следила за жизнью Орбеллов по колонкам светской хроники. Было бы неплохо, если бы ее иллюзии уцелели после этого вечера. Дороти выглядела абсолютно непроницаемой: нельзя было понять, что у нее на уме. Да и Стиву удалось одурачить Сильвию!

Дороти и тетя Бриджит были очень элегантными дамами. Обе женщины носили короткие стрижки, явно сотворенные модным парикмахером, а их макияж несомненно был делом рук очень дорогого визажиста. Их платья были куплены явно не на распродаже. Все выглядело просто, без вычурности, но стоило оч-чень больших денег и могло ввести в заблуждение разве что воспитанницу монастырской школы.

Томас Орбелл, дядя Стива, высокий, статный, черноволосый, тоже присутствовал на этом ужине. Это ему принадлежала пропавшая статуэтка Амура. Томас был не особенно разговорчив. Большую часть времени он сидел, уткнувшись в свою тарелку. Поднимая голову, он бросал на всех задумчивый взгляд и снова опускал ее.

Иногда он начинал теребить булавку для галстука, украшенную крупной жемчужиной, точно пытаясь проверить, не поддельный ли жемчуг. Томас вновь поднял голову только тогда, когда услышал вопрос Дороти, обращенный к Стиву:

— Скажи, что ты делаешь в Лондоне? — Она с любопытством смотрела на сына. В ее голосе слышалось недоумение.

— Ничего особенного. — Стив пожал плечами и в очередной раз попытался положить руку на колено Сильвии. — Мы с Сильвией осматривали достопримечательности, побывали в театре и в Британском музее.

Родственники дружно уставились на Стива.

— В музее? — переспросил Томас.

Стив кивнул, закидывая руку на спинку кресла, в котором сидела Сильвия. Он решил больше не раздражать ее своими посягательствами.

— Да, там была выставка Климта. Сильвия много мне о нем рассказала. Она великолепно знает историю живописи, — сказал он, ловя на себе кислый взгляд подруги.

— Вы учились в колледже на искусствоведа?! — воскликнула Дороти.

Поняв, что ей неизбежно придется втянуться в разговор, Сильвия ответила:

— Нет, я по профессии театральный декоратор.

— Вы представляете, а мы даже не знали о выставке, словно живем на другой планете, — точно извиняясь, произнесла Дороти.

— Ну что ты, Дороти! Климт — это пройденный этап. У нас полно современных художников его уровня, — уверенно заявил Томас.

— Вряд ли вы таких найдете! — сказала Сильвия горячо. — Климт, может быть, сложен для восприятия, но он неповторим. Он внес неоценимый вклад в декоративное оформление театров. Его портреты насыщены роковым эротизмом, его золотые орнаменты запоминаются навсегда. Я считаю этого австрийца гениальным!

Переведя дыхание, Сильвия откинула прядь со лба. За столом воцарилось молчание. Скорее всего, все привыкли соглашаться с дядей Томасом.

— Браво! — воскликнула Дороти.

Несмотря на ее теплую улыбку, Сильвия чувствовала дискомфорт. Лучше бы она вовсе не открывала рта. Если бы Дороти возненавидела ее, Сильвии было легче никогда больше не встречаться со Стивом.

— Я так и знала, что вы — особенная! — в том же духе продолжала Дороти. — Я это точно знала! Ни одна женщина не могла заставить моего сына слушать симфонии, ходить по выставкам. Тем более надеть костюм и подстричься!