Пятеро мужчин с трудом поместились в маленьком лифте, поднявшем их с главной палубы на палубу 06.

Когда дверь лифта открылась, Брайсон был поражен. Он не видал такой роскоши даже на яхтах самых экстравагантных богатеев. Здесь не считались ни с какими расходами. Полы были выложены мрамором, стены обшиты панелями из красного дерева, вся фурнитура сделана из бронзы и начищена до блеска. Гости миновали комнату отдыха, видеозал, фитнесс-центр, оборудованный самыми хитроумными тренажерами, сауну и библиотеку. В конце концов они оказались в огромном салоне, окна которого выходили на корму и левый борт, – он служил хозяину корабля личными апартаментами. Салон был двухэтажным и обставлен с таким богатством, какое нечасто встретишь даже в шикарнейших отелях.

Человек пять стояли у бара, и их обихаживал бармен в галстуке-бабочке. Облаченная в белую форму стюардесса, белокурая красотка с потрясающими зелеными глазами, предложила Брайсону высокий хрустальный бокал с шампанским и одарила ослепительной улыбкой. Брайсон взял бокал, поблагодарил девушку и принялся осматриваться, стараясь, чтобы это не очень бросалось в глаза. Мраморные полы здесь были застелены роскошными восточными коврами; в уголках для отдыха стояли обитые бархатом диваны; несколько стен были сплошь заняты полками с книгами, каковые, впрочем, при ближайшем рассмотрении оказались муляжами. С потолка свисали хрустальные люстры. Единственным выбивающимся из общей картины штрихом были чучела крупных рыб, развешанные по стенам, – видимо, трофеи с каких-то состязаний рыболовов.

Приглядевшись к гостям – некоторые из них вели друг с другом непринужденную светскую беседу, – Брайсон понял, что кое-кто кажется ему знакомым. Но кто они такие? Голова у него пошла кругом; Брайсон до предела напряг свою феноменальную память. Постепенно смутно знакомые лица совместились с досье. Пакистанский посредник, высокопоставленный офицер временной Ирландской республиканской армии, торговец оружием, сыгравший, возможно, самую значительную роль в разжигании ирано-иракской войны. То тут, то там стояли посредники и розничные торговцы, явившиеся сюда за оптовыми партиями своего товара. Брайсон похолодел от напряжения, пытаясь вспомнить, встречался ли он с кем-либо из этих людей в своей прошлой жизни. Знает ли его кто-либо из присутствующих как Кольриджа либо под любым из множества его имен? Впрочем, риск лишиться маски существовал постоянно, и ситуация, когда ты представляешься одним именем, а тебя тут же окликают другим, всегда была возможна. Такова уж специфика профессии. Брайсон обычно был начеку и никогда не забывал о подобной вероятности.

Впрочем, пока что во взглядах присутствующих не читалось ничего серьезнее легкого любопытства – так могли бы посматривать хищники на потенциального конкурента. Похоже, никто его не узнал. Покалывающего ощущения в затылке, которое свидетельствовало бы, что ему полагается знать кого-то из этих людей, тоже не возникло. Владевшее Ником напряжение понемногу стало ослабевать.

Краем уха Брайсон услышал, как кто-то пробормотал что-то насчет «мультирежимного радара Доплера». Еще кто-то упомянул «скорпионы», чешский вариант ракет «стрела» класса «земля – воздух».

Ник заметил, что белокурая стюардесса украдкой поглядывает на него, и улыбнулся ей.

– А где ваш босс? – поинтересовался Брайсон.

Этот вопрос чем-то смутил девушку.

– Мистер Калаканис? – уточнила она.

– Ну а кто же еще?

– Он присоединится к гостям после ужина. Не желаете ли икры, мистер Кольридж?

– Никогда не любил эту гадость. Аль-Бика?

– Простите?

– Ваш акцент. Это левантийский диалект арабского языка, распространенный в долине Бекаа. Верно?

Стюардесса смущенно зарделась.

– Вы очень догадливы.

– Я вижу, мистер Калаканис набирает себе людей отовсюду. Он, должно быть, из тех бизнесменов, которые поддерживают идею о равных возможностях.

– Да, вы правы. Здешний капитан – итальянец, офицеры – хорваты, команда – филиппинцы.

– Модель Соединенных Штатов в миниатюре.

Стюардесса робко улыбнулась.

– А клиенты? – не унимался Брайсон. – Они откуда?

Улыбка тут же исчезла с лица девушки, и ее тон внезапно сделался куда более прохладным.

– Я никогда этим не интересовалась, сэр. Прошу прощения, мне нужно работать.

Брайсон понял, что он слишком сильно надавил на стюардессу. Работникам Калаканиса полагалось вести себя дружелюбно, но при этом держать язык за зубами. Конечно, спрашивать о хозяине тем более не следовало, но благодаря совещанию у Данне и сведениям, полученным еще во время работы в Директорате, Брайсон представлял себе общую картину. Василий Калаканис был выходцем из состоятельного греческого семейства, проживающего в Турции. Его послали учиться в Итон, и Василий оказался в одном классе с отпрыском влиятельнейшей английской семьи, занимавшейся производством оружия. Каким-то образом – никто не знал, каким именно, – Калаканис установил прочные связи с семьей одноклассника, а затем вошел в дело, продавая от имени этого британского семейства оружие грекам, воюющим против киприотов. Постепенно возникали полезные знакомства, отыскивался подход к влиятельным британским политикам, и Василий стал Бэзилом, а затем и сэром Бэзилом. Он сделался вхож в лучшие лондонские клубы. Еще более крепкие узы связывали Калаканиса с Францией: одной из главных его резиденций была огромная вилла на авеню Фок в Париже, и сэр Бэзил не раз принимал там гостей с Ke-д'Орсе.

После падения Берлинской стены Калаканис принялся скупать излишки оружия в странах Восточной Европы, особенно в Болгарии. Он получал огромную прибыль, продавая партии вертолетов одновременно и Ирану, и Ираку. Он проворачивал крупные сделки с Ливией и с Угандой. От Афганистана до Конго, повсюду, где только вспыхивала гражданская война, тут же объявлялся Калаканис и подбрасывал в огонь топливо в виде автоматов, гранатометов, пистолетов, мин и ракет. Роскошь этих покоев бь1ла оплачена кровью сотен тысяч невинных людей.

Один из стюардов принялся обходить гостей и сдержанно говорить что-то каждому их них.

– Ужин подан, мистер Кольридж, – сообщил он.

Обеденный зал был еще роскошнее и еще экстравагантнее, чем салон, в котором гости находились до этого. Стены здесь были расписаны потрясающими фресками с морскими пейзажами, и казалось, будто гости обедают под открытым небом, а со всех сторон их окружает океанская гладь, залитая светом полуденного солнца, и изящные парусники. Длинный стол был застелен белоснежной льняной скатертью и уставлен хрустальными бокалами и подсвечниками, а с потолка свисала огромная хрустальная люстра.

Стюард провел Брайсона на одно из почетных мест во главе стола, туда, где сидел крупный широкогрудый мужчина с коротко стриженной седой бородкой и оливково-смуглой кожей. Стюард наклонился к седобородому мужчине и что-то прошептал.

– Мистер Кольридж, – произнес Бэзил Калаканис глубоким, раскатистым басом русского оперного певца и протянул Брайсону руку: – Извините, что не встаю.