— Что ты конкретно предлагаешь? — спросил Джарл.

— Выйди за привычные рамки, — сказал Брэнт. — Преподнеси своим изгоям мечту о лучшей жизни, о лучшем будущем для их детей, дай возможность увидеть себя героями — и у тебя будет армия. — Он умолк, чтобы все представили себе эту перспективу.

Сердце Джарла колотилось, мозг лихорадочно соображал. Это было дерзко. Грандиозно. Использовать власть не просто затем, чтобы ее сохранить. Перед Джарлом уже вырисовывались очертания плана, фрагменты речей слагались в единое целое. О, это было соблазнительно. Брэнт не просто предложил Джарлу дать изгоям мечту, генерал дал мечту и Джарлу. Он станет иным шингой. Благородным. Почитаемым. Если все получится, он сможет даже получить титулы от представителей знатных родов, которые вернет к власти. О боги, какой соблазн!

Но тогда придется выйти из тени. Сейчас он засекречен. Все считали, что Джарл — просто отошедший от занятий проституцией мальчик по вызову. Лишь с десяток людей знали, что он шинга.

— Джарл, — мягко проговорила Мамочка К. — Мечты не всегда несбыточны.

Он перевел взгляд с Мамочки К. на Брэнта, стараясь угадать, как хорошо они читают его мысли. Мамочка К., скорее всего, видит его насквозь. И подозрительно молчит, но стоит ли за это на нее сердиться? Она была с ним терпелива куда больше, чем заслуживал Джарл.

«Выйди за привычные рамки».

Элена сказала, что не представляет себе Сенарию без Са'каге, оскверняющего все вокруг, а вот Джарл мог. Это будет город, где рождение ребенка на западной стороне не станет ему приговором: безнадега, эксплуатация, годы в цехах, бедность и смерть. Джарлу повезло, что он работал на Мамочку К. Крольчатник честной работы почти не предлагал, и уж тем более не для сирот. Са'каге напрямую питалось из беднейших слоев населения, воров и проституток, которые бросали детей, как когда-то бросали их самих. Но может ли все быть по-другому?

«Мечты не всегда несбыточны».

Джарл мечтал о том, чтобы вдохнуть в Крольчатник надежду.

— Отлично, — сказал Джарл. — При одном условии, Брэнт. Если меня убьют — как бы это ни случилось, — хочу, чтобы на мои похороны ты написал поэму.

— Согласен, — усмехаясь, ответил генерал. — Будь уверен: я вложу в нее все чувства.

Кайлар сидел в темноте на постели, глядя на спящую Элену. Она всегда засыпала первой. Вид девушки наполнил его такой нежностью и жалостью, что он с трудом сдерживал слезы. Элена обещала, что больше не станет просить его продать меч Возмездия, и была верна слову. Ни намека. И неудивительно.

Кайлар любил ее. И был для нее недостаточно хорош.

Он всегда верил, что поневоле становишься похожим на тех, с кем проводишь время. Может, так оно и есть. Кайлар любил в Элене все то, чем был сам обделен. Открытость, праведность и милосердие. Элена — это улыбки и солнечный свет, он же принадлежал ночи. Кайлар хотел быть хорошим человеком, страстно жаждал, но, видимо, люди рождаются разными. Кто-то лучше, а кто-то хуже.

После той первой ночи он поклялся, что больше не убьет. Выйдет в ночь — тренироваться, но не убивать. Поэтому тренировался впустую и оттачивал способности, которые поклялся не применять. Суррогат, однако придется довольствоваться этим.

Решимости хватило на шесть дней. Затем Кайлар спустился к докам и увидел пирата, зверски избивающего юнгу. Кайлар намеревался только растащить их, однако глаза пирата требовали смерти. Меч Возмездия эту жажду утолил. На седьмую ночь он разминался у таверны на окраине, стараясь избежать тех мест, что могли столкнуть его с насильниками, сутенерами, ворами или убийцами. Мимо прошел человек, который заправлял шайкой малолеток-карманников, — тиран, жестокостью подчинявший себе детей. Меч Возмездия пронзил его сердце раньше, чем Кайлар успел осознать происходящее. На восьмую ночь он отправился в аристократический квартал, надеясь хоть там увидеть меньше насилия, и услышал, как вельможа избивает жену. Ночной ангел подкрался невидимкой и сломал вельможе руки.

Кайлар держал меч на коленях, глядя на Элену. Каждый божий день он обещал себе впредь никогда не убивать и держался шесть ночей. Однако что-то подсказывало, что это лишь счастливая случайность. Хуже всего, что он не чувствовал вины за убийства. Тяжело было, когда он убивал для Дарзо. Сейчас — нет. Кайлар чувствовал вину только за ложь.

Возможно, он превращался в Хью Висельника. Возможно, у него появилась потребность убивать. Возможно, Кайлар становился чудовищем.

Каждый день он работал с тетушкой Меа. Дарзо редко хвалил ученика, поэтому Кайлар и не подозревал, сколь многому научился от старого мокрушника. Сейчас, когда он проводил часы с тетушкой, занося в каталог травы, перебирая их, чтобы дольше хранились, выбрасывая те, что потеряли целебные свойства, а годные помечая датой и местом сбора, Кайлар осознал, как хорошо в них разбирается. Конечно, до Дарзо ему далеко, так у того была фора в несколько столетий.

Тем не менее приходилось осторожничать. Тетушка Меа использовала в лечебных целях много растений, которые он применял как отраву. Однажды она отложила в сторону корни серебролиста, заявив, что они слишком опасны и можно использовать только листья. Недолго думая, Кайлар составил список смертельных доз корней, семян и листьев растений по способу приготовления, будь то раствор, порошок, мазь или отвар, со ссылками на вес тела, пол и возраст — он чуть не написал «жертвы» и в последнюю секунду исправил на «больного». Когда же поднял наконец глаза, тетушка Меа внимательно смотрела на него.

— Ни разу не видела столь подробного списка, — сказала она. — Это… очень впечатляет, Кайлар.

После этого он пытался быть еще осторожнее, однако постоянно наступал на одни и те же грабли. Дарзо в своей карьере тысячи раз экспериментировал со всевозможными травами. Когда попадалась жертва, которую он мог убить, невзирая на срок, то пробовал пять или шесть различных трав. Кайлар начал понимать, что, возможно, Дарзо знал о лечебных травах больше любого человека — хотя обычно его нанимали убивать людей вполне здоровых.

Как-то раз в лавку к тетушке Меа заглянул человек, отчаянно нуждавшийся в помощи. Его хозяин умирал, и помочь не сумели уже четыре лекаря. Тетушка не только принимала роды, но иногда и лечила, поэтому слуга пришел, считая, что она — последняя надежда. Тетушки дома не оказалось. Кайлар, расспросив слугу, сделал микстуру. Позднее он слышал, что больной выздоровел. Это странно согревало душу. Как-никак спас чью-то жизнь.

Кайлар по-прежнему чувствовал вину, что живет щедротами тетушки Меа. Несколько недель он приводил в порядок ее лавку, поскольку, несмотря на дар работать с людьми, организационные способности тетушки были ужасны. Однако ничего стоящего он пока для нее не сделал. Не заработал денег. Элена получила работу горничной, но жалованья едва хватало, чтобы окупить еду. Брайан становился все неприветливей, бормоча о нахлебниках, и осуждать его Кайлар не мог.

Кайлар пробежался пальцами по мечу Возмездия. Всякий раз, когда меч был при нем, он действовал как судья и палач. Лезвие стало символом нарушенной клятвы.