Иномарка притормозила у ворот, следом на пустынную площадку въехала «Волга», остановилась в десятке метров позади.

Водитель «Ауди» бросил пристальный взгляд в зеркало заднего обзора.

— Не нравятся мне эти ухари. Раньше так нахально они себя не вели.

Он извлек из гнезда в панели портативную рацию.

— На месте. «Приятели» сопровождали нас до самых ворот.

— Добро, — отозвалась рация. — Мы вас наблюдаем.

Водитель обернулся к Щербакову:

— Захаров как в воду смотрел…

Щербаков сделал предостерегающий жест:

— Помолчи, Костя, нас могут прослушивать.

Полтора месяца назад, когда Урванцев объявил фонду и отпочковавшимся от него структурам тайную войну, Переверзев посоветовал Щербакову укрепить личную охрану. Он порекомендовал ему принять на работу нескольких новичков, среди них были Костя Ершов и Денис Захаров. Впрочем, называть этих людей новичками было бы несправедливо. Ершов начинал еще в «девятке», служил в привилегированном восемнадцатом отделении, отвечавшем за безопасность высших должностных лиц государства. В конце восьмидесятых был включен в личную охрану Шеварднадзе, позже обеспечивал безопасность другого министра, Андрея Козырева. К Щербакову перешел из Главного управления охраны. Захаров начинал службу в Первом главке, в спецподразделении «Вымпел». Вместе с Дмитрием Щербаковым принимал активное участие в создании спецподразделения ФСБ под кодовым названием «Шторм». Димка как-то признался, что ему очень не хотелось расставаться с Захаровым, но для отца родного, как говорится, и последней рубахи не жалко. Захаров оказался толковым работником, грех такого держать в рядовых телохранителях.

Щербаков заботился не только о собственной безопасности, но и о защите интересов поддерживающих его взгляды и начинания людей. Мало кто знал, что еще в самом начале девяностых он приступил к созданию сети ЧОПов, лично отобрал руководящую головку и профинансировал начинание из закрытых фондов внешней разведки. В то время в государственных финансах творился такой кавардак, что запутать контролирующие инстанции не представляло труда. Поэтому до недавних пор ему некого было опасаться — криминалитет предпочитал не связываться с его организацией, некоторые любители жить за чужой счет были наказаны быстро и жестоко. Но за Урванцевым стоит мощная государственная служба, он бесконтролен и никому не подотчетен, за исключением тех людей из Кремля, которые и создали его главк. Следует признать, что Урванцева он недооценил. Не сразу разобрался, кто стоит у него за спиной. Исправляя эту ошибку, он создал группу контрпротиводействия, снабдил ее всем необходимым, а во главе поставил Дениса Захарова. В душе генерал Щербаков опасался, что всего этого может оказаться недостаточно. Урванцев действовал исключительно хладнокровно. Следует признать, обложил он организацию Щербакова по всем правилам охотничьей науки.

Сбоку от массивных ворот приоткрылась решетчатая калитка, и к машине направился сотрудник охраны. Одет он был в штатское. Следом появился еще один, этот был одет в камуфляж, автомат переброшен за спину. К машине не пошел, остался стоять у ворот.

Со стороны водителя мягко опустилось тонированное стекло. Охранник заглянул внутрь салона, скользнул взглядом по лицам водителя и пассажира, затем сфокусировал его на Ершове, под пиджаком у которого угадывалась наплечная кобура.

— Открывай браму, — с ухмылкой произнес Ершов. — Не видишь, что ли, свои.

Охранник в штатском тем временем завершил визуальный осмотр и официальным тоном произнес:

— Предъявите ваш пропуск.

— Ну ты даешь, Николай… — Ершов укоризненно покачал головой. — С каких это пор ты перестал меня признавать?

— Костя, покажи служивому пропуск на территорию, — сухо сказал Щербаков.

Сотрудник охраны повертел в пальцах твердый глянцевый квадрат бумаги, снабженный цветной фотографией, затем вновь просунул голову в салон.

— Сергей Алексеевич, мне нужен ваш постоянный пропуск.

В его голосе невольно послышались виноватые нотки.

Щербаков молча протянул ему пропуск. Охранник тщательно его исследовал, после чего оба пропуска исчезли в его нагрудном кармане.

— Мне очень жаль, товарищ генерал, но у меня приказ изъять ваши пропуска.

— Какой я тебе, к черту, товарищ, — холодно сказал Щербаков.

Он снял солнцезащитные очки и внимательно посмотрел на сотрудника охраны.

— Кто приказал аннулировать мой пропуск?

— Начальник охраны объекта.

— Когда?

Охранник ответил после некоторых колебаний:

— На начало смены приказ уже действовал.

Щербаков укоризненно покачал головой. Затем он повернулся к своему водителю:

— Костя, кто у них тут за старшего?

— Трубников.

Щербаков вновь надел очки, и на его лицо вернулось прежнее бесстрастное выражение.

— Значит, так, сынок… Я понимаю, твое дело маленькое, служба. Поэтому ты сейчас свяжешься с Трубниковым, или кто там его сейчас замещает, и передашь ему мои слова. Я приехал сюда по личной просьбе Буртина. И поскольку я человек занятой, то у меня нет времени играть в эти дурацкие игры.

Генерал посмотрел на часы.

— Даю вам пять минут. Потом пусть ваш Трубников сам разбирается с помощником президента.

Охранник энергично кивнул и, отойдя в сторону, поднес к губам рацию.

— Их там четверо, — шепотом произнес Ершов, по-прежнему наблюдая в зеркало за «приятелями». — В мои времена на объектах такого борделя не было. У них чужая «волжанка» чуть не в воротах, а эти лохи даже не чешутся… Ага, вижу… У одного «зушка»[7] в руках… О-от, борзота!

Ершов не удержался и выставил в открытое окно средний палец.

— Не дразни гусей, — недовольно сказал Щербаков.

В этот момент створки ворот поползли в сторону.

— Трогай. Не забудь на вахте сдать ствол. Уж больно они нервные все сегодня.

Буртин поджидал его у входа во второй корпус, где в скромных апартаментах обычно проводились совещания экспертной группы по вопросам национальной безопасности. После ухода с поста помощника президента он остался на время не у дел, но его вес и влияние в среде политического истеблишмента нисколько не поколебались. Уже в самом скором времени, как только президент примет присягу и вступит в должность на новый четырехлетний срок, ожидались радикальные реформы в области государственного управления. Численность министерств и ведомств будет значительно сокращена, сейчас их 88, а станет не более 25. Уменьшится число вице-премьеров с девяти до четырех, изменения затронут и аппарат президента. Многим чиновникам, возглавляющим в настоящий момент федеральные службы и ведомства, придется скрепя сердце смириться с потерей самостоятельности. Уже сейчас ощущалась жесткая конкуренция за место в списках особо приближенных. В Кремле, на Старой площади и на Краснопресненской набережной все пришло в движение, в ход пошли любые приемы, лишь бы убрать с дороги потенциальных конкурентов. В этой нездоровой обстановке работать стало крайне сложно, так что Буртин в душе даже обрадовался возможности на время уйти в тень. Теперь у него появилась возможность осмотреться и поискать для себя влиятельных союзников. Впрочем, все эти разговоры о грядущих реорганизациях могут остаться пустым звуком, как это уже не раз бывало ранее. Что касается собственного будущего, то он имел на примете два-три перспективных варианта. Он был аппаратчиком, умудренным опытом, не любил неоправданной спешки в делах, особенно если речь шла о собственной судьбе.