Хороший отель предполагает хороший доход его постояльца, а хороший доход, в свою очередь, свидетельствует о том, что дела в конторе, где служит постоялец, идут хорошо. По крайней мере, такую логическую цепочку выстроила Клара в своей голове. Впрочем, возможно, ей просто необходимо было оправдание для каприза, который она мечтала удовлетворить еще со времен своей университетской юности. Ей, дочери эмигрантов, «Осталь» представлялся верхом исполнения всех желаний. Всякий раз, слушая рассказы о поколении шестьдесят восьмого года,[21]представители которого проводили вечера в залах этого роскошного отеля за чашкой кофе, делая вид, что занимаются важными делами, она не могла подавить в себе смешанное чувство восхищения и зависти. И вот наконец время для моральной компенсации наступило. Мало кто из тех студентов спал на роскошных кроватях с балдахином. Да и она сама вряд ли когда-либо еще сможет такое себе позволить.

— Кровать я хочу, разумеется, с балдахином, — специально подчеркнула она самым естественным тоном, какой только в состоянии была придать своему голосу, когда еще из своей квартиры по телефону заказывала номер.

После звонка Клара наконец покинула свое жилище. Пребывание в нем стало тягостным и невыносимым. Два агента, терпеливо ожидавших у входных дверей, пока она спустится вниз, тут же приступили к опечатыванию квартиры. Крайне любопытная парочка, подумала Клара: блондинка с пирсингом в уголках полных аппетитных губ и пиратского вида парень с двумя круглыми сережками в мочке левого уха, похожий на морского волка, которому чуть ли не каждый день приходится огибать не углы улиц, а мыс Горн или мыс Бурь.[22]

Полицейские приступили к исполнению приказа своего начальства, а Клара, выйдя из дверей, направилась к стоянке такси, расположенной рядом с соседним домом.

Таксист тотчас выскочил из машины, чтобы взять чемодан; его лицо выражало удовлетворение: дамочка явно собиралась ехать в аэропорт. Однако Клара сказала ему:

— Отвезите меня в «Осталь».

Выражение лица таксиста сменилось на удивленное, и он не смог скрыть разочарования. Недовольный и раздосадованный, он резко ответил:

— Да он в двух шагах отсюда.

— Я знаю, — сухо произнесла в ответ Клара. — Что, повезете туда один чемодан? Потому что я не собираюсь тащить его на себе, да и сама не намерена мокнуть, если дождь снова припустит, как утром, — добавила она, не оставляя ему никаких оснований для возражений.

Таксист покорно вздохнул. Он узнал ее. В конце концов, они в каком-то смысле соседи и она человек известный. Он снова вздохнул, чтобы лишний раз продемонстрировать свое недовольство, положил чемодан в багажник и меньше чем через пять минут (да и то только потому, что в эти часы движение в городе было необычно интенсивным) высадил ее у входа в «Осталь», расположенный на левой, если смотреть на собор, стороне площади Обрадойро.

На рецепции ее встретили с любопытством. Известие о произошедшем уже распространилось по всему городу, и теперь любой шаг, который совершит молодая адвокатесса, в каком бы направлении он ни предпринимался, будет отслеживаться с обычной в таких случаях бесцеремонностью.

Разместившись в номере и произведя полную инспекцию всего, чем располагало ее временное жилище, Клара решила разобрать чемодан и разложить, как полагается, все вещи в шкафу. И в этот момент зазвонил телефон. Он сняла трубку с первого попавшегося ей на глаза аппарата, стоявшего на ночном столике, и присела на край кровати.

— Слушаю.

Она ожидала услышать голос в лучшем случае кого-нибудь из друзей или родственников, позвонивших, чтобы поддержать и ободрить ее, а также выразить уверенность в ее невиновности, но, вполне возможно, и какого-нибудь прыткого журналиста. На всякий случай она приготовилась проявить покорность перед тем, что может на нее обрушиться.

После трагедии с танкером она привыкла вести сложнейшие диалоги с представителями прессы, так что для нее это уже давно не в новинку. Она выразительно и шумно вздохнула, так чтобы ее вздох услышал звонивший, и снова сказала:

— Слушаю вас.

Однако, несмотря на ее готовность к любому развитию событий, раздавшийся в трубке голос, который, на ее взгляд, вряд ли мог принадлежать журналисту, голос неестественный, тягучий и намеренно искаженный, удивил ее. Он предупредил:

— Ничего не говори.

— Кто это?

— Три часа назад у себя дома ты показалась мне сладкой девочкой. Мне бы очень хотелось отведать твоей сладости.

Голос был высокий, как у тенора, при этом говоривший явно применял телефонный маскиратор для его искажения. Сам голос производил впечатление глубокого и профессионально поставленного, но интонация, с которой произносились слова, была излишне манерной. Так, во всяком случае, несмотря на весь страх, который породило в ней услышанное, показалось Кларе. Неужели этот странный голос принадлежал кому-то из тех, кто находился в ее квартире тогда же, когда она? По всей видимости, он хотел донести до нее именно это: что он наблюдал за ней с близкого расстояния. Но когда? И как это могло быть? Ведь она не заметила ничего, что могло бы свидетельствовать о присутствии в ее доме другого человека. Ей стало страшно. Как он узнал, что она в отеле, если она только что приехала и никому ничего не говорила?

— Сукин сын! Это ты, сукин сын?

В ответ на вырвавшееся у нее бранное слово в трубке установилось молчание. Клара, не отрывая трубку от уха, подошла к окну и, слегка отодвинув занавеску, оглядела площадь, чтобы проверить, не следит ли за ней кто-нибудь со ступеней собора. Убедившись, что это невозможно, она, прежде чем вновь заговорить, задала себе вопрос: как случилось, что она позволила себе такую не свойственную ей лексику.

«Похоже, я непроизвольно говорю так, как это принято в детективах, — прошелестело где-то у нее в голове. — Неужели действительно жанр обязывает, и, оказавшись в определенного рода переделках, люди начинают исполнять определенные роли и вести себя в соответствии с поведенческими моделями, которые прежде не были им свойственны?»

Так или иначе, внезапная словесная дерзость ей, похоже, пришлась по вкусу, и она предпочла придерживаться того же тона, нежели рассыпаться в извинениях, которые прозвучали бы по меньшей мере неуместно.

— Что ты хочешь, вонючий козел?

— Две вещи. Первая — пароль от компьютера Софии. О другой я тебе сообщу позднее.

Клара услышала, как ее собеседник повесил трубку, и ощутила громкие удары сердца в висках.

Все это могло означать, что убийца был в квартире и безуспешно пытался войти в память компьютера. Но как могло случиться, что полиция не обнаружила никаких следов его присутствия? И как он узнал, что она поселилась в «Остале»? И что у компьютера есть пароль? Вне всякого сомнения, на все эти вопросы имелись ответы, но она понимала, что не сможет их найти, пока пребывает в состоянии крайнего возбуждения.