— Если бы ложь можно было наказать раз и навсегда, — выдохнул он неожиданно, продвигаясь вглубь. — Знай я всю правду, я бы действовал мягче и осторожнее.

Энжи не слушала его, сосредоточив внимание на жгучей боли, постепенно затихавшей и сменившейся новыми ощущениями.

— Какое-то странное чувство, — поделилась она.

— Скоро тебе будет приятно, — пообещал Лоренцо, нежно улыбнувшись ей.

Она не поверила, но со временем приятная слабость вновь разлилась по ее телу. Теперь она неотрывно следила за его движениями, инстинктивно раскачиваясь в унисон с ним. Представляя собой сгусток необузданной энергии, она с жадностью впитывала каждую секунду счастья, приближаясь к тому моменту, когда бескрайнее наслаждение обволокло ее. Не сдержав возгласа удовольствия, она услышала стон Лоренцо, возвещавший о том же. Спустя несколько мгновений он приподнялся, давая тем самым понять, что акт любви окончен. С непроницаемым лицом Лоренцо посмотрел на пятно крови на простыне и тихо произнес:

— Добро пожаловать, Дед Мороз из рождественской сказки. Несмотря ни на что, чудеса все-таки случаются.

Воцарилась гнетущая тишина. Лоренцо молчал, ожидая от Энжи объяснений.

— Я ненавижу тебя за эти слова! — воскликнула Энжи, чувствуя себя уязвленной до глубины души.

— Моя невеста оказалась псевдоискусительницей. Неудивительно, что ты так напилась вчера. Ты должна была это сделать, потому что не знала, как вести себя со мной в постели, — сказал он, удерживая ее за руку.

Не понимая, что она делает, Энжи вскочила с постели и замахнулась, собираясь ударить его. Вместо этого она оказалась вновь на кровати, прижатая к матрасу. Ну и реакция у Лоренцо!

— Нет, дорогая, — назидательно произнес он. — Не распускай руки и успокойся. Я не сделал бы тебе больно, если бы ты сказала мне правду.

— Отпусти меня! — срывающимся от ярости голосом потребовала она, безуспешно стараясь вырваться из его цепких рук.

— Моя жена — настоящая тигрица, — забавляясь ее бесплодными усилиями, промурлыкал он. — Стоит только вскрыть раковину, и вот она — бесценная жемчужина. Твоя неистовая страстность выдает тебя во всем...

— Замолчи! Будь ты проклят, Лоренцо!

— До самой смерти я не забуду, как ты кричала тогда у лифта в Мессине: «Ты — мой!» А потом: «Чтоб ты сдох!» И самое удивительное, что твои слова шли от чистого сердца, — задумчиво произнес он. — Будь у тебя в ту минуту ружье, ты бы застрелила меня, потому что если я не принадлежу тебе, то, значит, не достанусь никому. Со временем твоя безоглядная любовь превратилась в жгучую ненависть.

— Я хочу встать и собрать вещи, — сказала Энжи, задетая за живое его воспоминаниями.

— Неплохая идея, — одобрительно отозвался Лоренцо, отпуская ее с таким видом, будто сам удивлялся, почему она до сих пор в кровати. — Скоро за нами прилетит самолет.

— Что-о?! — опешила она, но тут же вспомнила о разговоре по мобильному телефону. — Да, конечно.

Самолет доставит их в местный аэропорт, откуда каждый полетит в свою сторону. Иначе и быть не может. Скандал, поднятый Маргарет, будет еще долго преследовать их обоих, и вряд ли Лоренцо захочет подлить масла в огонь, продлив их совместное пребывание.

Энжи вошла в душ, включила воду. Неожиданная тоска овладела ею. Она и Лоренцо! Все кончено, навсегда и бесповоротно. Они никогда не встретятся снова. От этой мысли ей стало так больно, что она разрыдалась. Взяв полотенце, она уткнулась в него лицом.

— Скорбишь по утерянному целомудрию?

От неожиданности Энжи уронила полотенце прямо в ванну.

— Что тебе надо? — зло спросила она.

— Мне тоже надо принять душ, в доме всего одна ванная, — спокойно пояснил он. — Если хочешь попрощаться с родными лично, то поторопись. В противном случае позвонишь им из Милана.

— Откуда?! — недоуменно спросила она, прижимая к груди мокрое полотенце. — Но я не хочу лететь в Милан...

— Как миленькая полетишь, — заверил ее муж. — А ты думала иначе?

— Я полагала... Я решила, что мы направляемся в аэропорт, где и расстанемся. Я собиралась лететь домой, в Ирландию.

— Ты заблуждалась. Я не получил еще положенных мне трех недель. Кстати, часы лишь только начали отсчитывать время с момента нашего соития, — сказал он и включил душ.

— Ты не сможешь силой удерживать меня после поднятой прессой шумихи! — вспылила Энжи.

Неопределенность начинала действовать ей на нервы. Скинув халат, он без стеснения предстал перед ней нагой.

— Дорогая, мне безразлично, даже если из-за этого придется ставить палатку в непроходимых джунглях. У тебя есть испытательный срок. — Он с невозмутимым видом посмотрел на жену. — Я хочу жить в дальнейшем спокойно и не думать о том, что ты можешь вновь возникнуть на моем горизонте.

— Я не понимаю, о чем ты?

— Если не ошибаюсь, мы только что занимались любовью, не приняв никаких мер предосторожности, — сухо заметил Лоренцо. — Когда я спросил тебя, не забеременеешь ли ты, ты промолчала в ответ и я расценил это как знак, что мне не стоит волноваться на этот счет.

— Я не помню, чтобы ты спрашивал о чем-то подобном, — в ужасе выдохнула Энжи. — Уж не хочешь ли ты сказать, что я могу... О нет...

Она судорожно вцепилась в мокрое полотенце, испугавшись, что может забеременеть от человека, глубоко презиравшего ее. То, что этот человек был ее законным мужем, не имело значения.

— Если же твое молчание преследовало корыстную цель и дальше качать из меня деньги, то ты совершила грубую ошибку, о которой скоро пожалеешь, — угрожающе заверил он.

Энжи нервно засмеялась, поражаясь немыслимой подозрительности Лоренцо. По его мнению, она умышленно скрыла свою девственность и не предприняла никаких мер контрацепции, стремясь подольше удержать его при себе.

— Я не собираюсь отвечать на твое унизительное обвинение.

— Имей в виду, если ты забеременеешь, я все равно разведусь с тобой, — зловеще улыбнулся Лоренцо. — Через три недели ты отправишься восвояси со всеми своими пожитками. Невзирая ни на что!

— Лоренцо... — Она запнулась, не в силах совладать с волнением и возмущением, захлестнувшими ее. — Уверена, что даже мой ребенок сможет понять, что все, связанное с фамилией Боргезе, не означает ничего хорошего. Я убеждена, что именно сейчас твои репродуктивные клетки ведут отчаянную борьбу на вражеской территории и жалеют о том, что не остались дома.

— Надеюсь, ты права. Это в интересах нас обоих, — ответил Лоренцо и с яростью закрыл дверь ванной.

Слезы текли по щекам Энжи. Она ругала себя за свою беззащитность перед Лоренцо. Почему его слова причинили ей такую боль? Почему вообще она реагирует на его бессмысленное обвинение? Почему ее ранит его отторжение? Она сделала бы все, чтобы не было этого ужасного недопонимания.