– Это он такое условие выдвинул?

– Ну не я же.

– Хитер.

– Но он мне шепнул, что знает, как добраться до острова… – Галик вновь понизил голос и оглянулся. – Он знает название нашего острова. Понял?

– Откуда? – Голос Арика зазвенел.

– А я знаю? – ответил Галик таким же звенящим шепотом.

– Хорошо, давай возьмем, – внезапно сказал Арик.

– Ты серьезно?

– Почему бы не взять такого красавца? – Арик смотрел на клетку. – Веселее будет. Что за морское путешествие без попугая?

– Вот именно! – сказал попугай. – Кра-ха! Хо!

– Эй! – крикнул зарумянившийся от удивления Валик. – Чей попугай?

В ту же секунду появился бородатый матрос в шапочке с помпоном. Он прискакал на деревяшке вместо ноги и с ходу потребовал денег.

– Пять медных монет, – сказал Галик. Больше у него не было.

Матрос хрипло засмеялся.

– Пять серебряных, – сказал он.

– Что!? За дуру-птицу?

– Не такая уж она дура, – сказал матрос и загадочно улыбнулся.

– Не такая уж она дура! – неожиданно громко повторил попугай.

Арик и Валик в полном изумлении уставились на клетку.

– Но у нас нет таких денег, – сказал Галик.

– Нет – гуляйте дальше. – Глаза матроса недобро сверкнули.

Арик с надеждой посмотрел на Валика. Но тот изобразил горестную мину и похлопал себя по карманам – видишь, какие они пустые! Справедливости ради надо сказать, что первым порывом Валика было желание отдать три припрятанные монеты, но уже в следующую секунду он осознал, что их все равно не хватит. Отчасти этим и объяснялась внезапная печаль на его круглом розовом лице.

Ничего не сказав, Арик достал из кармана пригоршню мелких камней и выложил их на свободном уголке ближайшего прилавка в три ряда – три, пять и семь штук. Галик картинно задумался и снял камушек из среднего ряда.

– Э, – забеспокоился матрос, – это что такое?

– Не твоего ума дело, – довольно грубо сказал Арик и сделал ответный ход.

Они сыграли раз пять или шесть. Матрос смотрел не отрываясь. И не выдержал.

– А ну-ка дайте я попробую.

– Проходи, проходи, мы не подаем.

– Так я ж не бесплатно, – забеспокоился матрос и стал рыться в карманах.

– Деньги нам твои ни к чему, а на птицу, если хочешь, сыграем.

– Давай, – весело сказал матрос и широко улыбнулся щербатым ртом, – еще посмотрим, кто выиграет. Я ставлю попугая, а ты десять серебряных.

– Идет, – сказал Арик.

– Стой, – сказал матрос, – у тебя ведь нет денег, а мне нужны гарантии.

– Не волнуйся, если я продую, денежки выложит наш командир.

– Так он тебе и даст! – недоверчиво протянул матрос.

– Он даст, – сказал Арик.

– Он точно даст, – добавил Валик.

Матрос в растерянности посмотрел на Галика. Тот солидно кивнул.

– Эх, была не была. – Матрос сорвал с себя шапочку с помпоном и швырнул ее на землю. – Все равно я выиграю!

Спустя десять минут друзья двинулись дальше. Валик впереди торжественно нес клетку с попугаем. Клетка была плотно накрыта платком, попугай в темноте молчал. Арик нес корзину спелых желтых груш. У матроса, кроме попугая и груш, другого товару не было. Разве только шапочка с помпоном, но на нее он играть не стал. Он просто стоял на своей деревяшке, смотрел парням вслед и что-то неслышно бормотал себе под нос.

– А где наш сержант? – спросил Галик.

Сержант Подорога терпеливо ждал их у выхода.

– Это еще что такое? – Он уставился на клетку.

– Вот попутчика нашли, – сказал Арик. – Что за жизнь на корабле без попугая?

– Хм… – пробормотал сержант. – Может, оно и так.

Капитана грозной двенадцатипушечной каравеллы звали Резотто. Это был худощавый человек среднего роста с неприятным взглядом и резким голосом. Быть может, сержант Подорога предпочел бы и более благообразного капитана, но никто не соглашался идти морем до островов Комунго с риском нарваться на пиратов всего за пятьдесят золотых. А Резотто, возлагавший большие надежды на свои пушки, согласился. Правда, чтобы набрать эту сумму, сержант был вынужден опустошить не только свой кошелек, но и карманы своих юных подопечных.

Зато каравелла «Жемчужина Севера» была хороша. Трехмачтовое однопалубное судно с высокими бортами и красивыми возвышениями на носу и на корме, в которых располагались кают-компания, помещения для капитана и его помощников, а также каюты для наиболее почетных пассажиров.

– Паруса на гитовы! – крикнул капитан.

С замиранием сердца смотрели ребята на то, как ловко матросы разворачивали и сворачивали паруса. Это была учебная тренировка. Полностью паруса развернут только завтра. Капитан со своего мостика продолжал покрикивать. К его властному голосу добавлялись крики чаек, низко проносящихся над водой.

– Как называется вот этот парус? – неожиданно спросил Арик, толкнув плечом Валика и указывая рукой на треугольное полотнище, которое смуглый матрос разворачивал над самым носом судна.

– Откуда мне знать? – Валик возмущенно запыхтел.

– Запомни – бом-кливер. Очень важная тряпка, без нее нам никуда не доплыть. – И Арик ладонью попытался изобразить маневры корабля – влево, вправо и снова влево.

– Тряпка! Ты скажешь! – Валик продолжал пыхтеть. – А откуда ты знаешь, что это бом… Как ты сказал? Соврал, наверное? – Он с надеждой оглянулся на Галика.

– Да нет, – сказал Галик, – это действительно бом-кливер, косой парус над бушпритом.

– А откуда вы знаете? – Валик буквально задохнулся от возмущения. – Вы что, плавали по морям, ходили под парусами?

– Может, и не ходили, – рассудительно произнес Галик, – зато уделяли некоторое время такому глупому и пустому занятию, как чтение книг. А из книг мно-о-гое можно узнать, в том числе и про морские путешествия, про разные корабли, про их оснастку и паруса. Например, вот этот здоровенный парус по центру называется грот-марсель, вот тот – на передней мачте, на самом верху, видишь? Это вообще фор-бом-брамсель.

– Да ну вас! – Валик безнадежно махнул рукой, но пыхтеть перестал.

– Неужели мы поплывем по морю? – прошептал Галик. – Не верится даже!

– Ну почему? – неожиданно возразил Валик. – Вот море. Вот корабль. Вот парус бом… который цепляется над бу… буш… Как ты там ее назвал? Эту палку, что торчит на носу?

– Бушприт.

– Ага, бушприт. Правильно! А вот сержант, который отдал капитану деньги за наше плаванье. – Валик оглянулся в поисках сержанта, но, к своему удивлению, не нашел его. – Все денежки, что у нас были, до последнего золотого. Разве не так?