– В любом случае это не самая большая наша проблема.

– Согласен.

На планете объявлено военное положение, средства ПВО приведены в полную боевую готовность. Правда, они заточены на то, чтобы сбивать все, что пытается проникнуть в атмосферу, а не то, что пытается ее покинуть. Это дает нам шанс, пусть и очень небольшой.

Орбитальные средства обороны развернуты так, чтобы отражать внешнюю угрозу. Если на боевых станциях и есть оружие, нацеленное в сторону планеты, его не может быть слишком много. С другой стороны, глайдер – не истребитель «москитного флота», скорость и маневренность у него гораздо ниже.

В подобном противостоянии многое зависит от мастерства наводчика и искусства пилота. Ответ на задачу можно найти только экспериментальным путем, просчитать такое заранее невозможно.

– Координация, – сказал Холден. – Нам нужно очень точно синхронизировать действия, потому что каждая лишняя минута может огорчить нас летальными последствиями.

– И это не самая большая наша проблема.

– Наша самая большая проблема в том, что мы – чокнутые, если всерьез обсуждаем такие возможности. Все остальное второстепенно и решаемо.

– Глайдер использовался только для атмосферных полетов. У него нет стыковочного узла.

– Значит, нам понадобятся скафандры. – Холден включил терминал информационной Сети и вбил запрос в строку поиска. Мгновением позже на экран вывалилась схема глайдера, снабженная несколькими абзацами пояснений. – Боюсь тебя огорчить, но в стандартную комплектацию они не входят.

– Вот это и есть самая большая наша проблема, – сказал я.

– Должны быть легкие ремонтные костюмы, – сказал Холден. – В количестве четырех штук. Герметичные, но без подогрева. Запас кислорода около тридцати минут.

– Должно хватить.

– Самоубийство, – отрезал агент. – Очень затейливое самоубийство. Можем даже претендовать на премию Дарвина.

– Ее все еще вручают?

– Разве что неофициально.

Никакого профита.

Впрочем, премия Дарвина присуждается посмертно, а приз вручается родственникам лауреата. Тем самым родственникам, которых у меня нет.

Никто не сможет заработать на моей смерти. Разве что Асада ею порадовать…

На внутреннем распорядке клиники объявление военного положения никак не сказалось. Разве что лица у людей стали более серьезные, а охранники сменили профессиональную скуку на профессиональную озабоченность.

Кира уже ждала на парковой скамейке. На ней был больничный комбинезон, но выглядела она вполне здоровой: бледность первых дней отступила, на щеках начал появляться румянец, она уже могла подолгу гулять и заниматься в тренажерном зале. Для гражданского лица это был бы пик физической формы, но хватит ли этого на то, что я собираюсь ей предложить?

– Привет, Алекс!

– Привет.

– Мы попали, да?

– Да.

– Самое обидное, что нам не хватило всего пары дней.

– Так оно обычно и бывает, – согласился я. – Не хватает пары дней, пары часов, пары минут… Иногда не хватает всего пары секунд. В этом свойство времени – его всегда не хватает.

– Все настолько плохо, что ты решил найти утешение в философии?

– У меня уже есть печальный опыт, – поведал я. – Это не первая планета, которая была атакована, когда я находился на ее поверхности. И я должен сказать, что приятного в этом мало.

– А есть выбор?

– Чисто гипотетически.

– Расскажи мне об этой гипотезе.

Я рассказал.

– Это самый сумасшедший план, который мне только доводилось слышать, черт побери! – сказала Кира. – А я ведь служу в армии и слышала много сумасшедших планов. Но твой – это что-то… Мне он нравится, черт побери!

– Правда?

– Конечно. Я всегда мечтала сдохнуть за управляющими джойстиками истребителя, под огнем противника в какой-нибудь самоубийственной миссии, и своим планом ты предоставил мне отличный шанс.

– Вряд ли мы сможем добыть тебе именно истребитель.

– Это непринципиально.

Как советовал устами своего героя незабвенный Роберт Энсон Хайнлайн, если кто-то говорит, что задуманное вами предприятие невозможно, внимательно выслушайте все его аргументы и возражения, а потом молча сделайте.

Правда, для этого надо быть Лазарусом Лонгом, самым старым человеком галактики, человеком, который видел все и все испытал, человеком, для которого нет ничего неосуществимого. Легендой при жизни, жизнью при легенде.

Обычным людям сложнее.

И совершенно непонятно, как быть, если ты сам не веришь в осуществимость задуманного.

Нам предстояла чистая авантюра, успех коей наполовину зависел от тех факторов, которые мы не могли учесть и на которые не могли повлиять. Это как сесть в лодку с одним сломанным веслом и отправиться в плавание по отсутствующей на картах бурной реке, уповая на то, что течение вынесет нас к тихой заводи, а не к водопаду.

Нас было трое, и против нас был комплекс ПВО целой планеты, два слоя орбитальной обороны, за которыми маячил боевой флот кленнонцев, и целая куча обстоятельств, которые могли сложиться самым неблагоприятным образом. Интересно, как люди вообще умудряются дожить до старости?

Вечером, уже после того как глайдер вернулся из города и занял положенное ему место на стоянке, небеса над нами принялись мигать подобно дешевой китайской светомузыке. Люди то и дело задирали головы и смотрели вверх, словно невооруженным взглядом с поверхности планеты можно было определить, что происходит на дальних орбитах.

– Похоже, имперцы взялись за дело всерьез, а я даже не знаю, хорошо это или плохо, – заметил Холден. – С одной стороны, хаос и неразбериха могут нам помочь, с другой – повышается вероятность попасть под чей-то шальной выстрел. Но одно я знаю точно – если мы хотим это сделать, действовать надо было «вчера». В крайнем случае – сегодня, потому что завтра уже совершенно точно будет поздно. Впрочем, чем ближе к делу, тем больше привлекательных моментов я нахожу в жизни под кленнонской оккупацией…

Нас было трое, и, похоже, ни один из нас не верил, что все получится.

Негативное мышление – верный путь к поражению? Или глаза боятся, а руки делают? А ноги бегут, а голова продолжает соображать…

Самое странное, что я до сих пор оставался спокоен. Словно и не о моей жизни шла речь.

Шестое чувство молчало и не пыталось дать никаких советов. Слишком рано или просто бесполезно?

В небе сверкнуло особенно ярко, на мгновение превратив ночь, царившую в этом полушарии Веннту, в яркий день.

– А вот это уже точно не очень хорошо, – заметил Холден. – Слишком уж близко.