– Но в интересах науки…

– Не говори мне про науку! – огрызнулся Питер. – Бураку вполне счастливы без всякой науки.

– Хватит спорить, – рассмеялась Шейла. – Сегодня праздник, а вы опять об одном и том же.

Они сидели на земле, с краю утрамбованной площадки, в центре которой возвышался деревянный столб. На некотором расстоянии от него по кругу были разложены костры. Бураку образовали более широкий круг, возбужденно обмениваясь гортанными фразами. Было уже темно, но всполохи от высоких костров ярко освещали площадку вокруг каменного истукана. Темный лес мрачно надвигался на селение с одной стороны, и легко можно было представить себе, что путешественникам удалось на машине времени вернуться на несколько столетий назад, когда мир был невообразимо юн, а человек еще не начал свое триумфальное шествие по Земле…

Все племя собралось этой ночью на окраине деревни, чтобы отметить праздник тапиора и воздать почести самому любимому богу Диноку. Протяжно и гулко били невидимые барабаны, но все знали, что праздник еще не начался. Нужно было, чтобы луна встала высоко над горизонтом, возвестив начало цветения жемчужной тапиоры…

Даррен, Пит и Шейла уже однажды присутствовали на этом празднике; Джош с нетерпением ждал его начала. Было странно сознавать, что он один из пятерых белых во всем свете, кто знает о существовании племени бураку и будет принимать участие в их священном ритуале… Если бы еще Эмили сидела рядом, а не спала без задних ног после сегодняшнего приключения, его счастье было бы абсолютным. Недаром же бураку считают, что тапиора символизирует любовь…

– Скорей бы уж начинали, – проворчал Даррен, бросая сотый раз взгляд на бледный овал луны.

– Что, Даррен, не терпится дойти до жертвоприношения? – рассмеялась Шейла.

Джош отметил про себя, что ее смех почему-то звучит очень натянуто.

– Хочу побыстрее отправиться спать, – возразил Даррен.

– Не надо нас обманывать, – поддержал Шейлу Питер. – В прошлый раз тебе подсунули очень соблазнительную туземочку.

Питер и Шейла громко расхохотались.

– Даррену будут приносить жертвы? – изумленно воскликнул Джош. До сих пор никто не рассказывал ему подробностей о празднике тапиора, отговариваясь тем, что лучше увидеть все собственными глазами.

– А как же. Он же у нас живой бог. Бураку верят в то, что до тех пор, пока Динок не отвергает их дары, они будут жить в изобилии и радости. Раньше, до нашего появления, их деревянный Динок, – Питер кивнул в сторону окруженного кострами столба, – не отказывался ни от одного дара. Но когда в прошлом году они всучили Даррену помимо цветов и фруктов еще и черномазую красотку, чуть конфуз не получился.

Шейла снова поддержала Питера звонким смехом. Чересчур звонким, по мнению Джоша.

– Да хватит вам, – поморщился Даррен.

Но Джош буквально лопался от любопытства.

– Как ты понимаешь, наш благородный джентльмен не пожелал принять столь щедрый дар, – насмешливо продолжал Питер, – и на виду у всего племени стал отказываться от бедняжки. Бураку попадали ниц, думая, что пришел конец света…

– Хватит паясничать!

– Нет, Пит, продолжай!

– Но старый вождь оказался малым не промах и быстро смекнул, что к чему. Он растолковал Даррену, какие последствия повлечет за собой его неосторожный поступок, и Даррен исправился… – Питер лукаво подмигнул Джошу. – Ты меня понимаешь… С тех пор никак не можем от него добиться, насколько ему пришлись по вкусу прелести туземки.

Ощутимый удар кулаком едва не повалил Питера на землю, но он лишь зашелся в новом приступе смеха.

– Так что нам очень интересно, кого подсунут Даррену в этот раз, – закончила за него Шейла. – Кажется, в прошлом году была эта ненормальная девочка, Камра, которая сегодня…

Шейла умолкла, не желая лишний раз напоминать мужчинам об Эмили. Но спохватилась она слишком поздно.

– Кстати, а где наша драгоценная миссис Маверик? – воскликнул Питер удивленно. – Разве ей не хочется блеснуть на туземной вечеринке?

Даррен поморщился, словно острота Питера пришлась ему не по вкусу. Шейла настороженно следила за ним.

– Правда, где Эмили? – робко спросил Джош. – Может быть, она заснула? Давайте я схожу за ней.

– Сиди, я сам, – бросил Даррен и уже начал подниматься, но Шейла опередила его.

– Я посмотрю, как у нее дела, – проговорила она. – Вдруг ей нужна моя помощь.

Спорить с Шейлой никто не стал, и она исчезла в темноте между хижинами. До ее возвращения никто не произнес ни слова.

Шейла вернулась довольно быстро.

– Спит как сурок, – презрительно бросила она, опускаясь на свое место рядом с Дарреном. – Я разбудила ее, напомнила насчет праздника, а она даже разговаривать со мной не пожелала.

На самом деле в хижине вождя, куда заглянула Шейла, Эмили не было. Но она предпочла умолчать об этом. Если ненормальная богачка решила ввязаться в очередную историю с туземцами, она ей мешать не будет. Всем было бы намного легче, если бы Эмили Маверик чудесным образом сгинула в амазонских джунглях…

– Неженка, – фыркнул Питер.

Даррен еле слышно вздохнул.

Вдруг барабанная дробь стала громче и настойчивее, как будто невидимые музыканты стряхнули с себя оцепенение и заработали в полную силу. Бураку оживились и стали пододвигаться ближе к кострам. Джош попытался последовать их примеру, но Даррен вовремя схватил его за рубашку.

– Мы будем сидеть здесь, – твердо сказал он. – Не волнуйся, мы ничего интересного не пропустим.

Джош вздохнул. Он не желал признаваться в том, что сейчас предпочел бы находиться среди бураку, а не рядом с друзьями. Надеть бы на себя невесомую соломенную юбочку и повесить на шею гирлянду из пахучих цветов, разрисовать лицо и воткнуть в волосы жесткие стебли тапиора… Кто из белых людей мог бы похвастаться тем, что на один вечер стал частью племени, до сих пор живущего по законам наших далеких предков?

Но начальник экспедиции сказал «нет», и Джошу приходилось довольствоваться жалкой ролью стороннего наблюдателя.

Впрочем, там было на что посмотреть. Ритм барабанов все ускорялся, погружая слушателей в легкий транс. Сидящие по кругу бураку мерно раскачивались из стороны в сторону. Среди туземцев вдруг неизвестно откуда появились совсем юные девушки с большими сосудами в руках. Они ставили их перед соплеменниками и исчезали так же незаметно, как и появлялись. Уходя, каждая девушка что-то бросала в костер, отчего дым становился гуще и белее. Порыв ветра донес до Джоша новый запах – не едкий дымный, а сладкий, дурманящий, от которого хотелось покачиваться так же, как и бураку, и, как они, монотонно бормотать что-то себе под нос.

– Они бросают в огонь толченый корень тапиоры, – пояснил Даррен, видя, что Джош с удивлением принюхивается к незнакомому аромату.