– Успокойся, Лиза, – вмешивается Антуан. – Мадемуазель Сабле, конечно, даже не думает, что ночной гость пришел к тебе.

– Но, мсье, что ему здесь было нужно? – лепечет горничная.

А вот тут уже лучше не играть в молчанку. Инспектор пристально смотрит на женщин.

– По-моему, он что-то искал, – негромко говорит он.

Он сразу же замечает, что Элен изменилась в лице.

– Ты в этом уверен?

– Да, я слышал, как он шел по комнатам, а по пути выдвигал и задвигал ящики. Ты не в курсе, что именно он мог искать?

Но Элен искренне озадачена – Антуан видит это по выражению ее глаз.

– Я не понимаю… Этот Варен… Что ему делать в моем доме?

– Он мог как-то узнать, что ты – любовница Жерара?

– Жерар бы никогда… – Элен замолчала, хмурясь. – Но кто-нибудь другой, конечно, мог сболтнуть.

– Может быть, Жерар держал у тебя какие-нибудь бумаги?

Элен задумалась.

– У него был тут стол, в комнатке навроде кабинета… Я сейчас схожу, взгляну, что там есть.

– Я пойду с тобой, – сказал Антуан, поднимаясь с места. Элен чувствует в его тоне не то чтобы недоверие, но нечто такое, что ее обижает. Однако инспектор умеет улавливать реакцию собеседника, даже если тот не говорит ни слова.

– Понимаешь, вдруг там есть какая-нибудь бумажка, которая тебе покажется несущественной, а я увижу, что она имеет отношение к моей работе…

Он улыбается так сердечно, так обезоруживающе, что Элен оттаивает и крохотная морщинка между ее бровями разглаживается.

– Просто для меня это все так ново… И вообще я ничего не понимаю в вашей работе! – со смехом заключает она.

Стол, о котором упоминала хозяйка дома, оказался обыкновенным секретером, запирающимся на ключ.

– У меня нет ключа, – замечает Элен.

– Мне нужна твоя шпилька.

В следующие несколько минут мадемуазель Сабле имеет честь наблюдать, как ее любовник с помощью шпильки открывает секретер, используя весь набор знаний парижских мазуриков.

– Да ты опасный человек! – вздохнула она, когда с секретером было покончено. – От тебя ничего не спрячешь…

Впрочем, в секретере не обнаружилось ничего интересного, кроме нескольких листов чистой бумаги, статей о лошадях и скачках, вырезанных из газет, и расписания местных поездов.

– Скажи, Элен…

Инспектор берет ее за руки и смотрит прямо в небесно-голубые глаза.

– У тебя есть враги?

– Все женщины в этом городе, – отвечает она, даже не колеблясь. – Ну, может, не все, но процентов девяносто девять – точно.

– А среди мужчин?

– Антуан!

– Я совершенно серьезно спрашиваю. У кого-нибудь была причина забраться к тебе ночью и искать тут что-либо?

– Может быть, у какого-нибудь вора.

– И все?

– Больше мне ничего в голову не приходит. Что это значит, Антуан?

– Тебе о чем-нибудь говорит следующее описание: мужчина лет пятидесяти или более, темные волосы с проседью, широкие плечи, легко может выпрыгнуть из окна второго этажа?

Прежде чем ответить, Элен долго молчит.

– Ты хочешь сказать, что тот, кто был тут ночью…

Антуан кивает.

– Когда я выстрелил, он обернулся, и вспышка на мгновение осветила его лицо. Клянусь тебе, я остолбенел… Ведь я ожидал увидеть перед собой Варена. Но это точно был другой человек.

– Ты попал в него?

– Конечно. – Антуан криво улыбается. – Надеюсь, я серьезно его ранил, хотя мне не нравится, что даже в таком состоянии он сумел от меня удрать.

– Так или иначе, ему придется обратиться к врачу, – заключает Элен. – И тогда твои коллеги его поймают.

– А, – развеселился Антуан, – значит, Жерар все-таки обсуждал с тобой полицейские дела!

– Может быть, не будем сейчас говорить о Жераре? – довольно холодно произносит его собеседница. – Кто-то звонит в дверь. Надо сказать Лизе, чтобы она открыла, а то она теперь будет шарахаться от каждого звонка.

Антуан выглянул в окно.

– Это полиция. Похоже, их вызвал кто-то из соседей, кто слышал шум разбитого стекла.

«Через полдня уже весь Кемпер будет знать, что приятель Жерара Кервелла ночевал в доме его любовницы, – мелькнуло в голове у Антуана. – Но ничего не поделаешь, придется им рассказать все, что знаю. Либо у Варена есть сообщник, либо… Либо тот, кто забрался в дом, вообще не имеет к нему отношения. Так или иначе, Элен права: его должны найти и выяснить, что он тут делал».

Остаток ночи застрял у Антуана в памяти как нечто скучное, но неизбежное. Он рассказал полицейским все, что знал, и повторил еще раз, утром, когда к нему явился коллега Жерара, молодой и взволнованный инспектор Пимон.

– Мы, конечно, будем искать карету… И раненого… И кучера… Но это просто удивительно, что произошло с мадемуазель… Я хочу сказать, прежде у нас ничего подобного не случалось… А вы совершенно уверены, что это был не Варен? Ведь вы сами говорили, что в гостиной было темно…

– Варену не пятьдесят лет, – колко отозвался инспектор. – И выглядит он совсем иначе.

– Разумеется, я и не думаю подвергать ваши слова сомнению. Но все же, как могло случиться, что ваш противник, немолодой, судя по всему, человек, с легкостью выпрыгнул из окна?

– Я не думаю, что это была, как вы говорите, легкость, – холодно промолвил Антуан, и его черные глаза сузились. – Просто он не хотел, чтобы его задержали. Мимо меня он к выходу проскочить не мог – я стоял в дверях с оружием. Ему оставалось только одно: выпрыгнуть в окно.

Распрощавшись с Пимоном, Антуан почувствовал, что смертельно устал. Он прилег на диван, собираясь поспать полчаса, а в результате проспал до вечера.

«Тетя будет волноваться… И я хорош! Надо послать ей телеграмму…»

Он приподнялся и обнаружил, что, пока спал, кто-то заботливо укутал его одеялом. В гостиной щебетали птицы, и Антуан направился прямиком туда. Хозяйка была занята тем, что насыпала попугайчикам корм.

– Добрый вечер, мсье, – сказала Элен, блеснув глазами. – Пока ты спал, я вызвала стекольщика, и мне уже поставили новые стекла. Рабочие немножко пошумели, когда их прилаживали, и я боялась, что они тебя разбудят, но этого не произошло. Ты видел во сне что-нибудь хорошее?

– Тебя, – шепнул Антуан, обняв ее и целуя в шею. – Мне надо срочно отправить телеграмму.

– Осторожно, не то я просыплю корм на платье, а оно новое, – сказала Элен, высвобождаясь. – Лиза внизу, со своим разносчиком из галантерейной лавки. Она наговорила ему всяких ужасов, и я не удивлюсь, если она уговорит его остаться тут на ночь. Если, конечно, ты сам не останешься…