Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Но…
– Мико… – Когда он назвал меня по имени, я закрыла рот, а он улыбнулся одними губами. – Я умру в любом случае, осмотрит меня лекарь или нет. В какую бы игру мы ни играли, как бы ни притворялись, мы оба знаем, что мои дни сочтены, буду ли я отдыхать или двигаться. Нет, прошу вас, позвольте мне умереть спокойно. Это последнее желание умирающего – я не хочу цепляться за фальшивую надежду, а хочу выполнить свою задачу. Пусть мы не уверены в преданности светлейшего Бахайна, но он достойный человек, а его сын – ваш друг. Если я буду знать, что вы в безопасности с ними, в Сяне, то умру с чувством выполненного долга.
Я посмотрела на глубокий разрез, из которого сквозь рваные повязки сочилась кровь. Днем генерал Китадо скрывал рану под доспехами, а по ночам Рах мыл ее и перевязывал чистыми лоскутами из запасного одеяла; их молчание внушало мне надежду.
– Простите, ваше величество, – сказал он, и его натужная улыбка исчезла.
– Нет, это вы меня простите. Я должна была оставить Раха истекать кровью там, на болотах. – Каждое слово было пропитано горечью. – Если бы мы сразу поехали дальше, то опередили бы поисковые отряды левантийцев.
– Что сделано, того не воротишь. Смотрите в будущее, ваше величество, не оглядывайтесь назад. – Китадо кивнул Раху, наблюдающему за нами неподалеку. – По крайней мере, он выплатил свой долг. Он все знал, хотя вы и не знали. Некоторые раны не сумел бы излечить даже лекарь Кендзи.
– Он спас Кина от смерти, когда тот наполовину обгорел.
Китадо выдавил улыбку.
– Император Кин был богом, ваше величество. А я простой солдат. А теперь нам пора в путь, если мы хотим достичь Сяна.
Мне хотелось поспорить, сказать ему, что все будет хорошо, потому что я тоже богиня и желаю этого, но это были слова ребенка, и я проглотила их, помогая ему сесть. Рах наблюдал за нами с другой стороны святилища. Китадо посмотрел на него, и они обменялись понимающими взглядами, полными уважения, которому я могла только позавидовать. Пусть они выросли в разных местах и поклонялись разным богам, но оба были воинами и носили свою честь и силу духа как плащ. Мы с Танакой тоже это изображали, но Китадо завоевал уважение по праву, а я, похоже, всегда буду принцессой, нуждающейся в защите.
Мы съели остатки припасов, попили дождевой воды, текущей с откосов крыши, и покинули Отобару. Рах и Тор усадили Китадо в седло, а Дзиньзо вел себя нервно. Сев на лошадей, левантийцы стали с ними одним целым, и я слишком ясно осознала свою неуклюжесть.
Казалось, дождь намеревался нас утопить, забарабанив с нарастающей яростью, как только мы поскакали на восток; и все же мы двигались с панической поспешностью, не имеющей отношения к погоде, все дело было в Китадо. Не я одна посматривала на него с тревогой. Я твердила себе, что он выдержит дорогу. Что он поправится. Перед отъездом Рах перевязал его рану, и они о чем-то переговаривались, пока он этим занимался, хотя и не понимали друг друга.
Прошло уже несколько дней с тех пор, как мы оторвались от преследователей-левантийцев, с тех пор как мы встречали кого-либо, кроме случайного путника, и я перестала оглядываться через плечо. Но все равно мое сердце чуть не остановилось, когда я услышала топот копыт за спиной.
Рах и Тор услышали этот звук одновременно со мной и быстро переговорили, прежде чем Тор указал на обочину дороги.
– Похоже, пять всадников. Нам лучше спрятаться.
От внезапной остановки Китадо качнулся в седле, но поднял руку, показывая, что не нуждается в помощи, когда я бросилась к нему.
– Быстро, – прошептал Тор, встревоженно махнув рукой. – Они появятся с минуты на минуту. Скачите в лес и успокойте лошадей. А мы скроем следы.
Я повела Дзиньзо в густой подлесок. Генерал Китадо последовал за мной, и мы пробрались сквозь зеленую завесу на маленькую поляну, но Китадо не удержался в седле и завалился на бок, рухнув на мою ногу как поваленное дерево.
Меня охватила паника, но я крепко схватила Дзиньзо за поводья и похлопала генерала по плечу.
– Генерал? Генерал!
Он дернулся, как будто внезапно проснулся, его бледное лицо исказила боль.
– Держитесь, – сказала я. – Я помогу вам спешиться.
Я соскользнула с Дзиньзо и бросилась к Китадо, почти позабыв о том, что нас преследуют, что вокруг существует что-то еще. Лишь хруст веток под чьими-то сапогами заставил меня обернуться. Рах вел под уздцы обеих лошадей, свою и Тора, а тот выглядел лишь смутным силуэтом где-то среди деревьев. Топот копыт приближался, стуча в ушах, но Рах бросил поводья и поспешил мне на помощь.
Он подхватил генерала Китадо, не дав тому упасть, а я закрыла глаза, вслушиваясь в грохот копыт, который накатывал как волна. Казалось, это длилось целую вечность, и мое сердце колотилось в том же бешеном ритме, но потом топот стал затихать. Я открыла глаза и увидела тяжело дышащего Тора, который всматривался в сторону неизвестных всадников. Он посмотрел на меня, но тут же отвернулся.
– Они даже не замедлили ход.
Рах положил Китадо на землю, и я подошла к нему, погладила по бледной щеке.
– Генерал? Генерал!
Его глаза на мгновение распахнулись, но он тут же прищурился под бесконечной бомбардировкой дождя. Рах встал, и через секунду дождь прекратился, падая на рубаху Раха, которую он растянул над нами как хилый навес.
– Простите, ваше величество, – просипел Китадо, быстро моргая. – Боюсь, я вас подведу.
– Ни за что, генерал, – ответила я. – Это я вас подвела. Умоляю меня простить.
Его покашливание перешло в гримасу.
– Вы делаете мне честь, ваше величество, но я сделаю вид… что этого… не слышал. Вы… наша императрица. Вы не можете… никого подвести. Не можете… поступить неправильно.
Упала тень, и я подняла взгляд на Тора.
– Нам нужен лекарь, – сказала я. – Нужно ехать в ближайший город и…
Молодой левантиец покачал головой.
– Я не буду продлевать мучения мертвого человека.
– Но он еще жив!
– Он мертв уже несколько дней. Пусть он уйдет с честью.
Я пыталась спорить, кричать на него и затыкать ему рот, но Китадо сжал мою руку, и я перестала думать о Торе.
– Ваше величество, – сказал генерал, и в его широко открытых глазах блеснуло отчаяние. – Пусть они заберут мою голову.
– Что?!
Трясущимся пальцем он указал на полуобнаженного Раха, неподвижно стоящего рядом с нами, хотя дождь уже капал с рубашки, которую он держал над нами.
– Я хочу, чтобы они… освободили мою душу… отдали ее богам.
– Но…
– Пожалуйста, ваше величество. Я не хочу застрять здесь в ловушке, в этом сломанном теле. Если есть хоть малейший шанс, что они правы… Обещайте, ваше величество, умоляю вас.
– Да. Конечно. Обещаю.
Даже если бы у меня было больше времени, я не стала бы спорить, но как только я дала слово, его темные глаза погасли, с губ сорвался вздох, и генерал грузно опустился на землю. Его рука выпала из моей, и он застыл. Как только его не стало, мои глаза наполнились слезами.
– Он хотел, чтобы Рах забрал его голову, – сказала я.
Не услышав ответа, я подняла голову на Тора и убедилась, что он меня слышал – его лоб прорезала складка.
– Ты тоже этого хочешь? – Он мотнул головой в сторону Раха. – Он не станет этого делать, если ты опять начнешь кричать.
– Сделайте это, – отрезала я. – Такова была его воля.
Тор пожал плечами, словно для него это ничего не значило, и заговорил с Рахом. Я не понимала, о чем они говорят, только утирала слезы мокрым рукавом, а потом Рах убрал рубаху, и буря снова накрыла меня своей печалью. Рах вытащил короткий нож, но ждал моего разрешения, и я не знала – то ли поблагодарить его за выказанное уважение, то ли ненавидеть за то, что принудил меня дать ответ.
Я кивнула и отодвинулась, чтобы он мог занять место
