Таким образом, к нам присоединился старый Соа, который, как обычно, объяснил все коротко и четко:

— Достоверная история готов насчитывает немногим более двух столетий, она относится ко времени, когда наши предки жили на землях к северу от Черного моря. Все, что произошло до этого, известно нам лишь из saggawsteist fram aldrs, однако вряд ли можно считать эти песни прежних времен надежным источником. Тем не менее во всех них упоминается первоначальная родина готов под названием Скандза. В песнях утверждается, что готы ушли из Скандзы, пересекли Сарматский океан через Вендский залив и высадились на Янтарном берегу. Оттуда по прошествии бесчисленных лет они проделали путь к берегам Черного моря.

— Вот я и предлагаю, Торн, — сказал Теодорих, — чтобы ты прошел по следам готов, но в обратную сторону. Начав от Черного моря и направившись на север как можно дальше, дабы отыскать наши корни. Ты опытный и храбрый путешественник. У тебя поразительные способности к чужеземным языкам, поэтому ты сможешь расспросить по пути людей, которые там живут. К тому же ты получил в аббатстве хорошее образование, был писцом и, следовательно, сможешь записать все, что узнаешь, а позднее составить из этих записей вразумительную историю. Мне бы хотелось, чтобы ты проследил путь древних готов до самого Янтарного берега, где они якобы высадились. А затем добрался бы и до самой их прародины Скандзы, если готы и правда пришли оттуда. Надеюсь, ты сумеешь отыскать ее.

Соа снова заговорил:

— У римских историков встречаются смутные упоминания об острове под названием Скандия, что где-то далеко на севере в Сарматском океане. Вряд ли это простое совпадение. Но этот остров может оказаться таким же нереальным, как и другие острова, в которые верят римляне, Авалон и Ультима Фуле. Даже если Скандия все-таки существует, она по сей день является terra incognita[16].

— Или останется таковой, пока ты не отыщешь ее, Торн, эту terra nondum cognita[17],— заметил Теодорих. — И еще, я должен предостеречь тебя: если вдруг доберешься до Янтарного берега, будь осторожен. Это родина тех самых ругиев, которых Страбон, как мне докладывают, собирается сделать союзниками в войне против нас.

Я сказал:

— Я так понял, что ругии обязаны своим богатством торговле янтарем, которого у них полно. С чего бы им вдруг отказываться от прибыльной торговли и идти воевать?

— Акх, торговцы янтарем богаты, это верно. Но те, кто собирает янтарь, ничего от этого не имеют. Простые люди вынуждены жить только за счет землепашества и скотоводства, а та земля ужасающе бесплодна. Поэтому, как и все plebecula[18], доведенные до нищеты и недовольные своим жребием, они готовы повернуть в ту сторону, куда требуется.

Соа заключил:

— Наши предки-готы, едва лишь высадившись на новую землю, похоже, сразу разделились на балтов, которые позднее назвали себя визиготами, амалов, которые стали остроготами, и гепидов — этих до сих пор знают под таким названием. Оказывается, оно произошло от нашего слова gepanta — «медлительный, вялый, апатичный», хотя я никогда не замечал, чтобы они были более вялыми, чем остальные.

Теодорих рассмеялся и сказал:

— Возможно, Торн, отправившись на поиски истории, ты сумеешь отыскать объяснение этого забавного названия.

— Похоже, существует еще одна группа людей, — продолжил Соа, — которая совершенно отделилась от готов во время этого пути. Об этом упоминается в старинных песнях. В них рассказывается о группе женщин, которые остались одни, когда их мужчины отправились воевать или куда-то еще. Враги перехитрили этих готских воинов и напали на беззащитных женщин. Однако женщины так умело оборонялись, что уничтожили врагов. Более того, они решили, что больше не нуждаются в мужчинах. Женщины выбрали королеву, отправились своей дорогой и поселились где-то в Сарматии — во всяком случае, так говорят, — в результате и родилась легенда об амазонках.

— Что-то я сомневаюсь, — сказал Теодорих. — Будь это и правда так, наша история начиналась бы в незапамятные времена — еще до того, как греки впервые написали об амазонках, около девяти веков тому назад.

— Могу добавить, — сухо произнес Соа, — что никакие saggaws fram aldrs не объясняют, каким образом наши амазонки ухитрялись размножаться, если среди них не было мужчин.

Я сказал:

— Мне как-то довелось слышать другую легенду. Там говорилось, как вожди готов изгнали несколько омерзительных женщин haliuruns. И эти ведьмы как-то ухитрялись плодиться. Скитаясь по глухим местам, они совокуплялись с демонами skohl и в результате давали жизнь ужасным гуннам. Вам не кажется, что история об амазонках и эта история чем-то похожи?

— Именно это тебе и предстоит установить, а затем рассказать нам, — заявил Теодорих и по-дружески хлопнул меня по спине. — Клянусь молотом Тора, хотелось бы мне отправиться с тобой! Только подумай! Видеть перед собой новые горизонты, разгадывать новые тайны…

— Звучит заманчиво, — признал я. — Тем не менее, когда ты выступишь против Страбона и его союзников, я окажусь далеко.

Он ответил беззаботно:

— Если ругии отправятся на юг, чтобы присоединиться к Страбону, ты узнаешь об этом раньше меня. Ты можешь пойти вместе с ними. Или даже воспользуешься преимуществом и окажешься у них в тылу. Я совсем не возражаю против того, чтобы иметь в стане врагов своего человека. В любом случае, Торн, до твоего отъезда я отправлю гонцов во все стороны. Они попросят всех чужеземных монархов и римских легатов, которых я знаю, пропускать тебя беспрепятственно, оказывать достойный прием и содействие в твоих поисках. И еще информировать, когда ты появишься, обо всем, что происходит поблизости. Разумеется, я обеспечу тебя всем необходимым снаряжением, эскортом и лошадьми. Тебе понадобится значительная свита или будет достаточно нескольких крепких воинов?

— Мне вообще никто не понадобится, я думаю, thags izvis. На столь необычное задание я предпочитаю отправиться в одиночестве — особенно если мне придется скрываться среди неприятелей. Я буду вооружен, но без доспехов. Полагаю, будет лучше, если кое-где во мне не сразу распознают острогота. Мне понадобятся только хороший конь да то снаряжение, которое можно приторочить к седлу. Решено, я отправлюсь в путь в том виде, в котором путешествовал прежде как странствующий охотник.

— Habái ita swe! — произнес Теодорих, за долгое время впервые обращаясь ко мне с этой повелительной фразой. — Да будет так!

* * *

Из дворца я первым делом зашел в свой городской дом. Там я забрал из гардероба и сундуков наряды Веледы, все ее многочисленные благовония, притирания и украшения. Я переоделся в женскую одежду и свернул остальные наряды вместе с одеждой Торна, которая перед этим была на мне надета, в узел. Покинув дом, я запер наружную дверь, а затем постучался в соседний дом. Старуха, жившая там, была немного знакома с Веледой, поэтому она с готовностью согласилась присмотреть за домом, пока хозяйка какое-то время будет отсутствовать.