Меж тем Тьерри доплыл уже почти до середины Эны… И вдруг – начал «бестолково-несуразно» барахтаться воде, оглашая, насколько хватало сил и голосовых связок, окрестности «отчаянными» криками:

– На по-омощь! Эйнар!! Тону-у-у!!! Спаси-и-ите!..

Только того и ожидавший приятель с безумными воплями бросился по направлению к городу:

– Помогите!!! Человек тонет!! Помоги-и-ите!..

Когда работавшие поблизости крестьяне подбежали к реке, Тьерри уже «утонул». Эйнар, вернувшись на берег вместе с ними, «безутешно» рыдал:

– Это я во всем виноват! О, Тьерри, зачем я предложил тебе это дурацкое пари?! Ты не смог переплыть реку и утонул! Что я теперь скажу отцу?! Он же сдерет с меня кожу живьем!..

Неожиданно на плечо Эйнара легла чья-то рука. Продолжая горько всхлипывать, юноша обернулся: рядом с ним стоял крестьянин в холщовой домотканой рубашке и таких же штанах.

– Не убивайся! – успокаивающе произнес он. – Господь позаботится о твоем друге… – И чуть помолчав, добавил: – Хотя вряд ли… Говорят, его мать была язычницей.

Эйнар рукавом рубахи утер мнимые слезы.

– Правда? А я ничего не знал об этом… – ответил он с подкупающей наивностью.

– Скорее всего, тело твоего друга всплывет чуть позже… Ниже по течению реки… – С этими словами крестьянин резко развернулся и, махнув рукой прибывшим на берег Эны вместе с ним крестьянам, направился в сторону Суассона.

Эйнар, обратив внимание на калиги под его холщовыми штанами, подумал: «Странный какой-то крестьянин – обут в сапоги воина».

* * *

Тьерри просидел в прибрежных камышах до темноты. Сентябрьская вода была уже не та, что летом, поэтому он изрядно продрог. Да и желудок все чаще напоминал о себе голодными судорогами. Вокруг царило безмолвие, если не считать плеска рыб в реке и кваканья лягушек на берегу. Но вот, наконец, послышалось отчетливое шуршание травы. Тьерри затаил дыхание и вгляделся в ночную тьму.

– Тьерри, это я! Ты где? – раздался шепот Эйнара. Беглец, не чувствуя ног, поспешил выбраться из укрытия навстречу другу. – Вот, надень скорее сухую одежду, поешь и выпей виноградного вина, чтоб не заболеть!

Тьерри послушно оделся: ночи стояли уже прохладные, и заботливый Эйнар не забыл прихватить для приятеля даже теплую куртку из домотканой шерсти. Потом «утопленник» с удовольствием припал к маленькому глиняному кувшинчику с вином.

– О, какое блаженство! – выдохнул он после первого же глотка, почувствовав, как по всему телу начинает разливаться приятное тепло.

– А здорово ты сцену на реке разыграл! Впрочем, я тоже не отставал: «О, Тьерри, зачем я предложил тебе это дурацкое пари?! Ты не смог переплыть реку и утонул!» – передразнил сам себя Эйнар и тихо рассмеялся. Тьерри же было не до смеха: утоляя голод мягкой домашней лепешкой, он лихорадочно размышлял, что ему делать дальше. – Ой, чуть не забыл! – посерьезнел и Эйнар, догадавшись о состоянии друга. – Вот, возьми мешочек с монетами. А это тебе сенешаль Гортран велел передать, – он протянул Тьерри мешочек и небольшой сверток.

– Что это? – спросил Тьерри, развернув холщовую ткань и рассматривая серебряное саксонское украшение.

– Торквес твоей покойной матери. Она отдала его Гортрану на смертном одре и просила сохранить для тебя, – пояснил Эйнар.

«Несомненно, в первую очередь я обязан именно Гортрану тем, что еще жив», – подумал Тьерри, надевая торквес на шею.

– Благодарю тебя, Эйнар. Но как же ты выбрался в столь поздний час из города?

– Легко. Просто когда-то, сразу после штурма Суассона, мой отец принимал участие в восстановлении северной стены города – минёры франков подрыли ее, и она обрушилась. Так вот подземный ход, прорытый минёрами, тогда засыпали, стену возвели вновь, но под ее тяжестью земля в одном месте осела, образовав небольшой лаз. Отец потом случайно обнаружил его и сегодня посоветовал мне им воспользоваться… А почему ты не спрашиваешь, что происходило днем на вилле?

– И что же? – поинтересовался Тьерри с набитым ртом.

– Да в общем-то почти ничего… Отец сделал вид, что страшно зол на меня, и даже выпорол при нескольких свидетелях из числа слуг… Не сильно, конечно, но сидеть пока больно. Потом еще кричал на весь двор, что шкуру с меня спустит…

– Как думаешь, Клотильда поверила, что я утонул?

– Надеюсь. Однако куда ты теперь, Тьерри?!

– Не знаю… Пойду куда глаза глядят. Может, к саксам подамся в наемники, во мне же есть часть саксонской крови…

– К саксам – это ты здорово придумал! Во мне тоже течет половина саксонской крови! Возьмешь с собой?!

Тьерри чуть не поперхнулся лепешкой.

– Тебе-то это зачем?! У тебя вон и родители есть, и кров над головой, и верный кусок хлеба на каждый день…

– Сам не знаю… Очень уж хочется мир посмотреть! Сколько можно конюшню чистить да лошадей купать? А в наемниках можно и разбогатеть!

– А можно еще и без головы остаться, – скептически усмехнулся Тьерри.

– Так-то оно так… Но я все равно пойду с тобой! Вдвоем не пропадем!

Сбегав той же дорогой в Суассон и наскоро собрав необходимые хотя бы на первое время пути вещи, Эйнар снова вернулся на берег Эны.

– Какой дорогой пойдем? – поинтересовался он у приятеля.

– Дойдем до холмов в долине Эны и свернем на северо-запад, – со знанием дела ответил успевший обдумать маршрут Тьерри. – Потом доберемся до Ахена, а там уж до саксонской границы останется лишь пара-тройка дней неспешного хода. Сейчас же нам нужно как можно скорее удалиться от города на безопасное расстояние. Позднее расположимся где-нибудь на отдых. Слишком уж много впечатлений выпало мне за один день! Ведь я сегодня вроде как «утонул» для всех…

– Да-а, Тьерри, – озадаченно протянул Эйнар. – Но ведь если ты утонул, стало быть, тебя больше нет и быть не может!

– Что ты хочешь этим сказать?

– Да то, что ты больше не Тьерри, а совершенно другой человек! Значит, тебе теперь и имя надо сменить на всякий случай!

– Но я не хочу менять имя – меня назвала им покойная мать! – заупрямился поначалу Тьерри. Однако, чуть поразмыслив, вынужден был согласиться: – Впрочем, ты прав, конечно же. В конце концов, мое полное имя – Теодорих, а в Суассоне меня никто так не называл. Что ж, стану отныне Теодорихом.

– Серьезное имя! Есть в нем какая-то скрытая сила, – одобрительно кивнул Эйнар.

* * *

На второй день пути друзья проснулись рано утром, перекусили остатками припасов и двинулись дальше. К вечеру, донельзя уставшие, они достигли холмов. Обоим очень хотелось есть и спать. Неожиданно впереди, за очередным поворотом, мелькнули огни.

– Селение! – радостно воскликнул Теодорих. – Давай попросимся на ночлег, ведь у нас есть чем расплатиться.