Всегда будет либо пропасть, либо просто небольшой овраг различий между родителями и их детьми в каждую эпоху. Меня меньше интересует степень различия между нашими детьми, воспитанными в цифровом мире, и нами самими, чем понимание того, что лучше для развития детей независимо от среды и, в частности, в этой изменяющейся в геометрической прогрессии. Пути назад нет, и, если отбросить некоторые исторические отступления, его почти никогда не было. Однако эта общепринятая реальность не должна никого останавливать от осознанного, сострадательного, критического анализа того, кем мы были, кто мы есть, и изменений, которые незаметно формируют наших детей каждый день. Эти изменения многочисленны и разнообразны. Трудные вопросы, поднятые в предыдущих письмах, при воспитании наших детей также многочисленны и разнообразны и требуют от нас разработки версии вопросов, обобщенных до этого в один: атрофируются ли трудоемкие, когнитивно требующие осмысленного чтения процессы или они будут постепенно утрачены в рамках культуры, главные носители которой – скорость, непосредственность, высокий уровень стимуляции, многозадачность и большие объемы информации? Потеря, однако, в этом вопросе подразумевает наличие хорошо сформированной, полностью разработанной схемы чтения. Реальность такова, что каждый новый читатель, то есть каждый ребенок, должен будет построить совершенно новую схему чтения. Наши дети могут сформировать очень простую схему для обучения чтению и овладеть базовым уровнем декодирования, или они могут продолжать развивать высокоразвитые схемы чтения, в которые со временем добавляют все более и более сложные интеллектуальные процессы.

Будет много различий в том, как схема развивается на этом пути, основываясь на индивидуальных особенностях детей, типе обучения чтению и поддержке, которую они получают, и, что очень важно для нашего обсуждения, среде (средах), в которой они читают. Характеристики среды или ее возможности, начиная с физических характеристик и заканчивая возможностями захвата внимания, добавляют новые, гораздо менее понятные характеристики к влиянию на развитие схемы чтения. Как показывает в своей работе психолог из Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе Патриция Гринфилд, основной принцип здравого смысла заключается в том, что чем больше времени вы проводите с любой средой, тем больше ее характеристики (доступность) влияют на характеристики зрителя (обучающегося). Среда – это посланник к коре головного мозга, и она начинает формировать ее с самого начала. Таким образом, еще не сформировавшиеся схемы чтения у детей младшего возраста ставят перед нами уникальные задачи и сложный комплекс вопросов.

Во-первых, будут ли ранние когнитивные компоненты схемы чтения изменены цифровыми средствами до, во время и после того, как дети научатся читать? В частности, что произойдет с развитием их внимания, памяти и базовых процессов познания, на которые, как известно, влияют у взрослых многозадачность, быстрота и отвлечение?

Во-вторых, если они будут затронуты, изменят ли такие изменения получившуюся структуру схемы профессионального чтения и/или мотивацию к формированию и поддержанию способности к глубокому чтению? Наконец, что мы можем сделать для устранения потенциального негативного воздействия различных цифровых медиа на чтение, не теряя при этом их огромного позитивного вклада в жизнь детей и общества?

Внимание

То, на что мы обращаем внимание, и как мы обращаем внимание, имеет огромное значение в том, как мы думаем. В процессе развития познавательной деятельности, например, дети учатся сосредотачивать свое внимание со все большей концентрацией и длительностью от младенчества до подросткового возраста. Научиться концентрироваться – важная, но все более трудная задача в культуре, где рассеянное внимание повсеместно. Молодые люди могут научиться быть менее подверженными влиянию при переходе от одного стимула к другому, потому что у них более полно сформированы замедляющие системы, которые, по крайней мере в принципе, могут обеспечить возможность переопределения непрерывного отвлечения. Не так обстоит дело с детьми младшего возраста, у которых запрещающие системы и другие функции исполнительного планирования в лобной коре головного мозга требуют длительного времени для развития. Внимание в очень молодом возрасте может быть поглощено. И цифровой мир поглощает его. В отчете RAND за 2015 год среднее время, затрачиваемое детьми в возрасте от трех до пяти лет на гаджеты, составляло четыре часа в день, причем 75 % детей в возрасте от нуля до восьми лет имели доступ к гаджетам, что было выше 52 % всего двумя годами ранее. У взрослых использование гаджетов увеличилось на 117 % за один год. Хотя вопросы общества о влиянии непрерывной стимуляции и непрерывного отвлечения относятся ко всем нам, эти эффекты наиболее важны для понимания развития молодого поколения. Психолог Говард Гарднер использовал известное описание ученого из Массачусетского технологического института Сеймура Паперта о «сознании кузнечика» ребенка, чтобы проиллюстрировать спазматический способ, которым наша цифровая молодежь теперь обычно «прыгает от точки к точке», отвлекаясь от первоначальной задачи. Подобно Фрэнку Ширрмахеру, нейробиолог Дэниел Левитин помещает такое приспособление внимания, переключение задач в контекст нашего эволюционного рефлекса, предубеждения новизны, которое немедленно привлекает наше внимание к чему-то новому: «…люди будут работать так же усердно, как и мы, чтобы получить новый опыт, как мы будем получать еду или партнера. При многозадачности мы бессознательно входим в петлю зависимости, когда центры новизны мозга получают вознаграждение за обработку ярких, новых стимулов, в ущерб нашей префронтальной коре, которая хочет оставаться на задании и получать вознаграждение за постоянные усилия и внимание. Нам нужно приучать себя идти за большей наградой и отказываться от короткой».

Левитин написал этот отрывок в книге, в основном адресованной для взрослой аудитории (профессиональных управленцев). Его заслуживающие внимания уроки для взрослых, однако, преувеличены, когда речь заходит о маленьких детях. Префронтальная кора головного мозга ребенка и вся лежащая в ее основе центральная исполнительная система еще не научились «вознаграждать постоянные усилия и внимание», не говоря уже о планировании и торможении, которые позволили бы ребенку «отказаться от короткой». Иными словами, переключение между источниками внимания для мозга ребенка создает идеальный биокультурный шторм для взрослых, похожий на легкий ливень. С небольшим развитием префронтальной области дети полностью находятся во власти одного отвлечения за другим, и они быстро переходят от одного «блестящего нового стимула» к другому.

Левитин утверждает, что дети могут настолько хронически привыкнуть к непрерывному потоку соперников за их вниманием, что их мозг начинает буквально купаться в гормонах, таких как кортизол и адреналин, гормонов, чаще всего связанных с борьбой, бегством и стрессом. Им всего три года, или четыре, или иногда даже два и меньше, но они сначала пассивно получают, а затем, постепенно, активно требуют уровней стимуляции для гораздо более старшего возраста на регулярной основе. Как говорит Левитин, когда дети и молодежь окружены этим постоянным уровнем новой сенсорной стимуляции, они проецируются в постоянно гиперактивное состояние. Он предполагает, что «многозадачность создает обратную связь дофаминовой зависимости, эффективно вознаграждая мозг за потерю концентрации и за постоянный поиск внешней стимуляции». Именно это повышенное состояние может породить сегодня в детском возрасте несколько относительно новых явлений.