Оплошность, глупая ошибка, совершить которую мог кто угодно, думал Майкл, привела к катастрофическим последствиям. Поистине катастрофическим. Смерть отца, его собственная потеря, бешеный успех ненавистного Росса и его журнала и…

Тук-тук-тук.

Он посмотрел в окно на свое отражение, на темные очертания кустов во дворе. Вновь перевел взгляд на лампу. Тот же самый предмет, то же самое место. Такая пустяковая ошибка. Легко совершить и так же легко предотвратить.

От того мгновения его отделял лишь невидимый барьер времени – несколько прошедших месяцев.

На Майкла вдруг снизошло странное спокойствие, будто неожиданно разрешилась какая-то проблема.

Тук-тук-тук.

«Гипотеза» принадлежала ему. Он не нуждался в ее успехе, просто она была его жизнью. Теперь эту жизнь отняли, и он им всем покажет.

Тук-тук-тук. Трах!

Внезапно он проломил кулаком стекло и сильно порезался.

Некоторые неприятные стороны призрачного бытия нахлынули на Гордона Вэя на подходе к коттеджу.

На самом деле дом был по обычным меркам немаленьким, но Гордону всегда хотелось владеть именно коттеджем. Созрев для покупки и обнаружив, что денег у него гораздо больше, чем предполагалось, он приобрел огромный старый дом приходского священника. Этот дом он и называл теперь коттеджем, несмотря на семь спален и прилагающиеся к нему четыре акра илистой земли. Завоевать расположение соседей, владевших только коттеджами, без участков, он не смог. Однако если бы Гордон Вэй в своих поступках руководствовался желанием заслужить чье бы то ни было расположение, он бы не стал Гордоном Вэем.

Разумеется, теперь он уже не Гордон Вэй, а его призрак.

С призрачными ключами от коттеджа в кармане.

Он на миг остановил свое невидимое глазу перемещение в пространстве. Идея пройти сквозь стену вызывала стойкую неприязнь. Именно этого он старательно избегал всю ночь, усиленно пытался схватить предметы, чтобы ощутить их – а заодно и свою – осязаемость. Мысль о том, что придется войти в собственный дом, не отперев входную дверь и не почувствовав себя в полной мере хозяином, заставила его содрогнуться: к нему внезапно пришло осознание потери.

Лучше бы дом не был таким ярким образчиком викторианской готики, когда лунный свет играет надменно и холодно в узких, заостренных кверху окнах и среди неприступных башенок. Покупая дом, Гордон пошутил, что в нем, наверное, обитают привидения. Тогда он не знал, что так и произойдет, и не предполагал, кто станет привидением.

Под зловещей тенью старых тисов, выстроившихся вдоль подъездной дорожки, его пробила холодная дрожь от неприятной мысли: никто не захочет очутиться здесь в такую ночь хотя бы из страха встретить нечто, похожее на него.

Слева за тисовыми деревьями виднелся угрюмый силуэт старинной, пришедшей в упадок церкви. Викарий проводил здесь службу нечасто. Он приезжал на велосипеде из соседней деревни и всегда расстраивался при виде немноголюдной паствы.

Из-за шпиля церкви выглядывала холодная луна. Внезапно краем глаза Гордон заметил какое-то шевеление в кустах рядом с домом. Наверное, просто играло взвинченное последними событиями воображение. Что теперь может случиться такого, чего ему стоит бояться?

Обогнув крыло дома, он подошел к мрачному, увитому плющом крыльцу, в глубине которого виднелась дверь, и с испугом понял, что в доме горит свет. Электрический свет и огонь в камине.

И лишь спустя несколько минут до него дошло, что его, конечно же, сегодня ждали, хотя и не в теперешнем виде. Скорее всего это миссис Беннет, пожилая домработница, заходила заправить постель, растопить камин и приготовить для Гордона легкий ужин.

Телевизор наверняка тоже работает, придется как следует постараться, чтобы его выключить.

Гравий не хрустел под ногами, когда Гордон приближался к крыльцу. Хотя было понятно, что с дверью ему не справиться, он все же решил для начала попробовать ее открыть. И только потом, если это не удастся, он зажмурит от стыда глаза и пройдет сквозь нее. Гордон поднялся по ступеням крыльца и остановился.

Дверь была приотворена.

Пусть и на полдюйма, но приотворена.

Он испугался. С чего вдруг двери быть открытой? Миссис Беннет никогда бы такого не допустила. Он немного постоял в нерешительности, затем изо всех своих слабых сил нажал на дверь, она недовольно заскрипела шарнирами и медленно, будто нехотя, поддалась. Он вошел в дом и промчался по коридору, по выложенному каменной плиткой полу. Отсюда наверх, в темноту, шла широкая лестница, все двери в коридоре были закрыты. Ближайшая вела в гостиную, где горел камин и откуда доносились приглушенные звуки погони: шел какой-то полуночный фильм. Гордон минуту-другую пытался повернуть медную ручку, однако понес унизительное поражение и с внезапной для самого себя яростью бросился прямиком в дверь.

В гостиной было по-домашнему тепло и уютно. Он ввалился в нее, по инерции пролетел сквозь журнальный столик с толсто нарезанными бутербродами и термосом с горячим кофе, сквозь большое пухлое кресло в камин и дальше, через раскаленную кирпичную стену в холодную столовую.

Межкомнатная дверь, ведущая оттуда в гостиную, тоже оказалась заперта. Гордон потрогал ее онемевшими пальцами и, смирившись с неизбежным, проскользнул назад, на этот раз спокойно и осторожно, впервые обратив внимание на плотную внутреннюю структуру дерева.

Уютная гостиная плохо действовала на него. Он беспокойно слонялся по комнате, не в силах присесть, пропускал сквозь себя жар каминного огня. Согреть Гордона он больше не мог.

Чем же привидения занимаются ночью?

Наконец он сел и уставился на экран. Вскоре гонки завершились, остались только шум да серая рябь, а выключить телевизор он не мог.

Гордон вдруг обнаружил, что сидит в кресле слишком глубоко и уже смешался с его набивкой. Он встал, попытался развлечь себя, взобравшись на стол, однако это нисколько не подняло неумолимо стремящееся вниз настроение.

Возможно, ему надо поспать?

Возможно.

Его не тянуло в сон, просто страшно хотелось забыться. Он прошел сквозь закрытую дверь в темный коридор, откуда в большие, мрачные спальни вела широкая лестница.

По ней он, невесомый, и поднялся.

Гордон прекрасно понимал: все усилия тщетны. Если тебе не удается открыть дверь в спальню, на кровати ты тоже не уснешь. Проскользнув через дверь, он улегся в холодную кровать. Впрочем, холода он не чувствовал. Луна светила прямо на него, бесплотного, лежащего с открытыми глазами. Не получалось даже вспомнить, что такое сон и как в него погрузиться.

Его охватил ужас: отныне и вечно по ночам ему придется лежать не сомкнув глаз.

Идти ему некуда, заняться тоже нечем. Он никого не сможет разбудить, не напугав при этом до смерти.