Но ведь неверно отождествлять Родину и Государство, которое на этой твоей Родине волею исторического случая существует. «Умное» государство сделает так, что присущие этим понятиям противоречия сведутся к минимуму, ну налоги, ну законы, но не более. «Неумное» сделает все, чтобы отвращение к нему, Государству, перекинулось на святое понятие Родина, что безумно несправедливо, глупо, неэффективно, в конце концов.

И тогда ничего ему, неумному Государству, не остается, как замкнуть своих граждан в хорошо охраняемый гигантский лагерь под названием СССР, а некоторых, особо с режимом несогласных, и в настоящий, пенитенциарный лагерь.

Я тут недавно разговорился с одним известным и умным к тому же человеком, и к общему удовольствию, наши суждения на многие темы сошлись просто-таки «бесшовно», как бы сказали друзья-американцы. И вот по одной из них особенно: любят у нас сейчас порассуждать о том, как, дескать, эффективно работала советская пропагадистская машина во времена СССР, люди чуть ли не верить начинали в скорое торжество победы бессмертных идей господина Ульянова (Ленина) и предтечи его красивой, но пустой на поверку временем философии г-на К.Маркса. Как бы не так, не согласились мы. Просто очень эффективно работала другая, вспомогательная идеологической, репрессивная машина, поэтому и было себе дороже не верить в светлое будущее…

А если серьезно, все мегаватты лозунгов вчерашнего дня и все километры красного кумача, опоясывавшие одну шесту часть земного шара в те годы, с точки зрения поддержания патриотизма не могли и сравниться со щемящим воспоминанием сырого августовского леса, да со вкусом ядреной, хрустящей среднерусской Редиски, выкопанной с родительской грядки.

Вот бы о чем надо было думать больше идеологам Общества Развитого Социализма…Но думали они, увы, больше о сохранении геронтократии своей, прикрываясь мишурой фальшивых лозунгов.

Это я сейчас такой умный. А в те времена казалось, что просто я чего-то не понимаю — раз живет себе и «процветает Государство Рабочих и Крестьян», стало быть, в основе лежит мудрая плодотворная идея, просто врагов у государства много всяких, и внешних и внутренних. Мне льстило даже, что в Институте я познакомился и дружил какое-то время, до отъезда В Йемен, аж с Ольгой Сусловой!!! В конце 80-ых никому не надо было объяснять, кто такой Суслов. Сейчас уже надо: «дедушка Миша», как Ольга его называла, был вторым человеком в Партии (в КПСС), по общему признанию «серым кардиналом», главным идеологом…Вот кому история теперь выставит свой строгий счет за проколы в иделогическом сопровождении общества «развитого социализма» на его последнем этапе. Хотя «дедушке Мише» давно уже поровну, кто там какой счет ему выставляет, лежит он себе у Кремлевской стены Плача, и смотрит каменным своим немигающим глазом на творящееся безобразие нашего времени. Ничего святого, ей богу.

А в 1979 г., когда я рассказывал в жаркой мафракской пустыне, на станции слежения в просторечьи на армейском сленге именуемой «козел», прапорщику Славе Палько про это свое знакомство и поездки на Цековскую дачу Сусловых в Кунцево, где по соседству дачи Долорес Ибаррури, Марии Ульяновой, Дмитрия Елизарова, а неподалеку — и «лично Генерального Секретаря…» он цепенел, слушал завороженно… Аж дух захватывало от космического размера, исторической значимости фамилий!!!А я был горд не принадлежностью, нет, я никогда близко не подходил к ним по параметрам, но лишь тем, что имел такую возможность прикоснуться к тем же березкам в Кунцеве, что гладила несгибаемая Долорес, и к той же дивной свежести «микояновской» колбасе, которую продавали там в спец-магазинчике, куда, кстати, нам, простым смертным вход был по любому заказан, только Ольга лично могла войти туда…

А еще я вспоминал курьезный эпизод лета 1977 года.

После сдачи какого-то очередного Госэкзамена в Институе, компания моих однокурсников отправилась пить пиво, на Калининский проспект, под кинотеатром «Октябрь» там справа было немудреное летнее кафе под тентами. Я чуть задержался и подошел несколько позже, когда ребята уже сидели в кафе, причем среди них были незнакомые мне люди. Я шутливо — грозно окликнул компанию:

— Так, товарищи студенты, нарушаем? Распитие спиртных напитков…

Внезапно один из незнакомцев, крепенький парень нашего возраста, на полном серьезе вскочил мне навстречу:

— В чем дело? Ты кто такой?… — ну в этом роде.

Мои товарищи его стали останавливать, дескать, наш это, Боря Щербаков, это он шутит так. Парень сел, мы продолжили трапезу, посмеялись вместе над шуткой, познакомились. Парень ловко открывал бутылки с пивом, пробка об пробку, я так раньше не умел!!! Потом мы поехали на съемную квартиру к Володе Циликову, в Давыдково, продолжать знакомство, общались до поздней ночи, когда уже надо было разбегаться по домам. Парень позвонил куда-то, через полчаса к подъезду уже подъезжала черная «волга».

Леонид Брежнев, студент, по-моему, химического института, научил меня мастерски открывать пивные пробки, чего я и демонстрирую с тех пор весьма технично. Интересно, вспомнит ли внук Генсека тот летний день 1977 года? Да вряд ли…Вот, эпоха давно закончилась, да и имена многие потускнели, а полезный навык (это я про пиво), остался!!!Спасибо, Леня!!!

Наверное, немногие помнят смысл и собственно текст пушкинского «Анчара», но уж про то, что Анчар — это древо яда, что-то уж больно ужасное и мистическое, наверняка подсознательно помнит каждый, кто по школьной программе этот самый «Анчар» проходил. Ну, помните?

«В пустыне чахлой и скупой,

На почве, зноем раскаленной,

Анчар, как грозный часовой,

Стоит — один во всей вселенной.»

И потом:

«И если туча оросит,

Блуждая, лист его дремучий,

С его ветвей уж ядовит

Стекает дождь в песок горючий..»

В общем, такая вот рисуется безрадостная картина с этим вредоносным растением. На самом деле официально признанный прототип анчара растет себе спокойно в Йеменских полупустынях, на голых холмах, предгорьях, и в районе Таизза я его видел не раз, и надо сказать, что никакого впечатления на меня «грозный часовой» не произвел, ибо, во-первых, он совершенно не грозный, совсем небольшого размера, может метр — полтора ростом, во-вторых, никаких «дремучих листов» на нем нет, а есть плотненькие, как у кактуса, небольшие мягкие на ощупь листья, бочковидный ствол, и никакие яды с него никуда не стекают, хотя сок его, действительно, считается ядовитым. Хоть А.С. Пушкин и был абиссинцем по деду, арапом то бишь, но слухи о чудовищной ядовитости анчара он явно преувеличил, впрочем, на то она и есть поэзия, чтоб возбуждать эмоции, «глаголом жечь сердца людей». Художественное преувеличение, гипербола. Анчар у него разросся до сказочных, жутких размеров, но это именно и «цепляет»!!! Образ красивый, а прототип — никакой, как обычно, увы, и бывает. Сейчас бы сказали: «маркетинг».

Собственно срочная служба в армии составляла тогда 2 года. Поэтому нас, молодых «гражданских» лейтенантов (т. е. из гражданских вузов призванных), ласково называли «двухгодишники». Первые два года я вполне безбедно проработал переводчиком в Центральном Военном Госпитале, что по тамошним меркам считалось чуть ли не элитным распределением. Мне трудно судить, почему начальство определило меня именно по медицинской линии, видать не производил впечатления по-настоящему армейского офицера, но факт есть факт — я носил белый халат, а не промасленную спецовку.