Несколько иначе выглядит ситуация в Германии.

В средневековой Германии телесные наказания, как и везде, процветали и были довольно жестокими, особой строгостью отличались наиболее религиозные и авторитарные родители. Мартин Лютер (1483–1546) вспоминал годы своего детства:

«Нельзя наказывать детей слишком сурово. Однажды мой отец высек меня розгами так сильно, что я убежал от него, а потом при виде его вздрагивал от страха, пока он [постепенно] не приучил меня к себе». «Мои родители держали меня в строгости, доходящей до запугивания. Мать за незначительнейшую провинность секла меня до крови. И таким строгим воспитанием загнали они меня в конце концов в монастырь; хотя по простоте душевной они хотели лишь держать меня в страхе. Они не могли сочетать [поощрение] естественных способностей [ребенка] и наказание. Нужно наказывать так, чтобы рядом с розгой лежало яблоко».

Такова была общая практика того времени. Обида на излишнюю строгость своих родителей нисколько не мешала Мартину искренне почитать и любить их. Впрочем, ему и в школе было не лучше. В «Застольных речах» Лютер вспоминает, что однажды его в один и тот же день за разные проступки выпороли пятнадцать раз! Да и как еще можно было обращаться с таким непослушным мальчишкой? Историки до сих пор спорят, почему Лютер породил церковный раскол и Реформацию. Одни думают, что он сделал это из протеста против телесных наказаний, так что лучше бы его не пороли, а другие, наоборот, что Лютера недопороли.

Так как Германия долго оставалась раздробленной, ситуация с телесными наказаниями в разных странах и в XIX в. оставалась неодинаковой. Многое зависело и от типа школы. В церковных школах и семинариях телесных наказаний, которые нередко сочетались с сексуальным насилием, было больше, чем в обычных гимназиях. Это хорошо отражено в мемуарной и художественной литературе.

В конце XIX в. в немецкой педагогике об этом много спорили. Хотя сфера применения телесных наказаний к этому времени уже сузилась, многие учителя были этим недовольны. К. А. Левинсон цитирует такое заявление:

«Борцы за гуманность и всеобщее счастье народа, которые вечно кричат: “Воспитание свободы!”, “Воспитание самостоятельности!”, отвергают всякое телесное наказание и хотят, чтобы оно было полностью устранено из школ. Практические же школьные работники, у которых за спиной долголетний опыт, почти все выступают за телесное наказание, но при его разумном применении и мудром ограничении. Они знают, что только тот ребенок может быть поистине свободным и самостоятельным человеком, который с самой ранней юности привык к строгому повиновению и самообладанию, каковые, если иначе нельзя, достигались энергичным и чувствительным наказанием. <…> От чего гибли или приближались к упадку государства и народы, если не от изнеженного, нелепого воспитания, которое было не воспитанием свободы и самостоятельности, а воспитанием разнузданности, развязности и безнравственности, – таким, какое сегодня многие снова хотят ввести? Поэтому не будем обращать внимание на писанину <…> и болтовню так называемых современных борцов за гуманность и свободу, которые хотят изгнать из школы палку без того, чтобы дать нам в руки для известных случаев другие действенные средства. Мы знаем лучше, чем герои гуманности, которая оборачивается величайшей негуманностью, как следует применять [палку] в известное время и при подходящем случае в качестве ultima ratio и каких при мудром употреблении можно достигать с ее помощью результатов. <…> Чтобы из молодежи вышли годные на что-нибудь, дельные люди, надо использовать нужным способом и в нужное время также и строгие средства, а в худшем случае и телесное наказание».

В 1886 г. «Всеобщая германская учительская газета» перепечатала статью противника телесных наказаний, но сопроводила ее редакционным примечанием: «Мы предлагаем нашим читателям эти рассуждения великодушного автора, хотя нас они не убедили в том, что в начальной школе можно полностью обойтись без телесных наказаний» (Левинсон, 2010).

Большинство педагогов времен Веймарской республики придерживались мнения, что телесные наказания в лучшем случае бесполезны, а то и вредны. Тем не менее они практиковались. Мнения учеников и родителей по этому вопросу отчасти зависели от классовой принадлежности. Еврейский мальчик из провинциальной буржуазной семьи Марсель Райх-Раницкий (родился в 1920 г.), не знавший дома телесных наказаний и столкнувшийся с ними в берлинской школе, на всю жизнь проникся страхом «перед немецкой палкой, немецким концентрационным лагерем, немецкой газовой камерой. Короче говоря, страхом перед немецким варварством». А дети из рабочих семей реагировали на побои спокойно.

Нацисты верили, что телесное наказание укрепляет дух учеников, и, придя к власти, все ранее принятые ограничения на сей счет отменили. Тем не менее, вопреки распространенным сообщениям, в официальный список допустимых в Германии школьных наказаний телесные наказания не входили, хотя неофициально многие грубости разрешались (Schumann, 2007). Зато в тюрьмах и молодежных исправительных заведениях практика формальной порки по голым ягодицам (максимум 25 ударов) по внутренним дисциплинарным резонам существовала легально. В дальнейшем она распространилась на концентрационные лагеря. Основанный на насилии тоталитарный режим без пыток и телесных наказаний немыслим.

Не удивительно, что после разгрома нацизма телесные наказания в любой форме стали рассматриваться в Германии как проявления фашизма и авторитаризма. Это способствовало их законодательному запрещению. Первой немецкой землей, полностью запретившей телесные наказания в школе, в 1946 г. стал Гессен, примеру которого, с некоторыми ограничениями, последовали Северный Рейн-Вестфалия и Бавария. В 1970-х годах тенденция к запрету телесных наказаний в школе ускорилась, между 1975 и 1983 годами этот запрет стал всеобщим.

Меньше телесных наказаний стало и в семьях. Проведенный в 2001 г. национальный опрос 3 000 родителей с детьми моложе 18 лет и 2 000 родителей 12—18-летних подростков плюс 1 074 представителей государственных и общественных организаций продемонстрировал глубокие сдвиги в общественном мнении. Около 28 % опрошенных родителей сказали, что редко применяют дисциплинарные санкции и стараются, «насколько возможно», избегать телесных наказаний; 54 % часто используют «малые», но никогда «серьезные» телесные наказания, типа битья или порки; часто применяют «серьезные» телесные наказания лишь 17 % опрошенных. При этом мальчиков бьют значительно чаще и сильнее, чем девочек. Сравнение с результатами предыдущих опросов показало существенное снижение как частоты телесных наказаний, так и степени их суровости. Если в 1996 г. 33,2 % родителей сказали, что бьют своих детей по попе, то в 2001 г. – лишь 26,4 % (Federal Ministry of Justice…, 2003).

Репрезентативные опросы немецких детей с 12 до 18 лет в 1992 и 2002 гг. также демонстрируют значительное снижение числа телесных наказаний, особенно – наиболее суровых. За 10 лет количество детей, которых легко били по лицу, уменьшилось с 81 до 69 %, сильно битых по лицу – с 44 до 14 %, битых палкой по попе – с 41 до 5 %, а битых до синяков – с 31 до 3 % (Bussman, 2004).