Лола была права: я и впрямь слишком долго не выходил из лаборатории. Я забыл, что значит общаться с людьми ради удовольствия.

— Привет. — Она взглянула вниз, потом назад.

В кафе говорили мы одни. Мы огляделись по сторонам, и все отвели глаза. Посетители откашливались и с избыточной увлеченностью возобновляли беседу. Они были вежливы. Меня это немного задело, так как я не был инвалидом.

— Давай же садись.

Контуры уселись, поршни сложились. Я по-прежнему возвышался над столиком, но меньше. Лола разинула рот:

— Эти… выглядят иначе.

— Мы далеко продвинулись.

— А где панель управления?

Я постучал по голове:

— Нервный интерфейс.

Лола моргнула:

— Чарли, это… грандиозно.

Она уставилась на руку, которую я хотел скрыть. Это была механическая рука. Я собирался окружить ее пластиком, но пока она представляла собой металлический каркас, увитый проводами. Я спрятал ее под стол.

— Она еще не доделана.

Лола смотрела на меня сквозь ресницы. Когда она заговорила, ее голос был низким, гортанным:

— Чарли… что ты там сделал?

— Да ладно, — ответил я. — Ты знаешь.

— Покажи.

Я оглянулся. Посетители вернулись к своим делам или притворялись, что вернулись. Я положил руку на стол.

Лола сидела, будто проглотила аршин. Казалось, она не дышала.

— Можно потрогать?

— Да.

Ее пальцы придвинулись ближе. Они изучили мой указательный палец, пробежались по тылу кисти. Мне остро не хватало обратной связи.

— Ну и ну, Чарли…

На щеку ей прыгнул солнечный зайчик, отразившийся от дома напротив. Непослушная прядь, выбившаяся из хвостика, вспыхнула в его свете огнем. Я почувствовал, что воспаряю над собственным телом. Физическая оболочка оставалась позади, я же делался невесомым и неосязаемым.

Лицо Лолы на миг осветил резкий луч фар. Я повернулся на звук мотора. Прямо на бордюр перед кафе въехал белый фургон, оттуда высыпали охранники «Лучшего будущего».

— Черт побери, — произнес я.

Это все, что я успел, прежде чем они ворвались в кафе и принялись сшибать столики. Тарелки летели на пол. Люди кричали. Среди этого бедлама Карл заметил меня. Он поднял пистолет и взревел:

— Ложись!

Он был взвинчен. Таким мне Карл не понравился. Только не с пистолетом, направленным на меня.

— ЛОЖИСЬ!

Я не мог лечь. Это было невозможно физически. Неужели Карл этого не знал? Лола схватила меня за естественную руку. Я увидел страх в ее глазах и расстроился, потому что секунду назад она была счастлива, а Карл все разрушил.

— Ложись!

Глупо было надеяться, что «Лучшее будущее» не бросится в погоню. Я носил на себе оборудование стоимостью в миллионы. Охранники, выставив пистолеты, окружили нас кольцом с радиусом в двадцать футов. До меня дошло: они считали, что мои ноги тоже оснащены оружием. Наверное, я сумел бы встроить что-то подобное. Я пожалел, что не сделал этого.

— Чарли, не дай им тебя забрать, — прошептала Лола. — Они приходили в больницу. Уничтожили все записи о тебе.

Я услышал шум и обернулся. Двое охранников подбирались ко мне.

— Вперед, вперед! — поторопил Карл. Он шагнул в мою сторону.

— Нет! — Лола выступила вперед и протянула руки.

Она как будто хотела полететь к Карлу и выбить пистолет, или призвать на его голову гнев богов, или что-то в этом роде. Не знаю. Мне лишь известно, что Карл развернулся и дважды выстрелил Лоле в сердце.

Как будто прозвенел колокольчик: дзинь! дзинь!

— Ужасное несчастье, — сказала Кассандра Котри. — Я места себе не нахожу.

Я ее не видел. Мои глаза не открывались. Я не знал ни где нахожусь, ни откуда прибыл.

— Что нам нужно сейчас, — продолжала она, — так это несколько раз глубоко вздохнуть.

Мой правый глаз чуть приоткрылся. Левое веко так и не отклеилось, но я мог видеть пятно на месте лица Кассандры Котри. В расплывчатом ореоле светлых волос. На фоне потолка. Я узнал этот потолок. Я был на работе.

— Хотите пить? Вас, должно быть, жажда мучит.

Пытаясь сфокусировать на ней взгляд, я издал невнятный звук. Я чувствовал какой-то резкий, беспощадный запах.

Кассандра Котри исчезла из поля зрения, затем вернулась с небольшой пластмассовой чашкой:

— Пейте.

Я попытался сесть. В голове, больной и тяжелой, колыхались волны.

— Мне кажется, все дело в недопонимании с обеих сторон, — говорила Кассандра Котри. — Мы должны извлечь из случившегося урок.

— Лола… — произнес я невнятно.

— Ваше огорчение понятно. На вашем месте я тоже была бы огорчена. Но не забывайте, что ситуация была чрезвычайной. Нашим людям пришлось принимать молниеносные решения.

— Лола. — На сей раз мне удалось сказать четко. Левый глаз распахнулся. Еще немного, и мне удастся сесть. Еще чуть-чуть, и я дотянусь до шеи Кассандры Котри и сдавлю.

— Все дело в неопределенности, — изрекла она. — Неопределенность пугает. Заставляет думать о худшем.

Я вспомнил, как Лола потянулась ко мне. Как я пытался ее поймать. Но мои ноги не шелохнулись. Они стояли на месте. Они превратились в якоря. Я видел, как ее лицо менялось от шока. Как открывался и закрывался рот. Ее пальцы медленно описали дугу и замерли на красном цветке, распустившемся ниже на желтом платье. Я видел, как она упала.

— Вы сами виноваты, Чарли. Я не хочу искать крайнего. Но то, как вы сорвались… никто не знал, что у вас на уме.

Люди в форме выдернули меня из ног. Разорвали нервный интерфейс. В мое плечо впился шприц.

— По-моему, вы недооцениваете стресс, которому мы подвергаемся. Руководство. Повседневные неприятности. Постоянная неопределенность.

Мне удалось восстановить контроль над руками, я оттолкнулся и сел. Я находился в небольшой комнате без окон. Стены были выкрашены в тоскливый голубой цвет. На одной висела аптечка. Медицинский кабинет.

— Она в хирургии, — сказала Кассандра Котри. — Можете взглянуть, если хотите.

Я разинул рот. Вокруг все снова поплыло. «В хирургии?» — хотелось мне переспросить. И добавить: «Спасибо». И продолжить: «В противном случае…»

— Мне нужно побеседовать с вами, когда придете в себя, — молвила Кассандра Котри. — Я хочу знать, откуда у вашей подруги металлическое сердце.

Она ушла. В комнате остались только я, кровать и виниловый пол в подозрительных пятнах. По сравнению с прочими помещениями компании эта каморка выглядела островком третьего мира. Это свидетельствовало о наших приоритетах. Мы не были целителями.