— А я желаю, мисс Эмили, чтобы вы ввели меня в читальню Музея. Ваше чтение там — секрет?

— Нет никакого секрета. Я просматриваю старые газеты, начиная с тысяча восемьсот семьдесят шестого года до настоящего времени.

Он вдруг побледнел — и чтобы скрыть свое волнение, стал смотреть в окно.

— Чем я вас напугала? — поинтересовалась Эмили.

— Скажите, вы просматриваете эти старые газеты с какой-нибудь целью? — тревожно спросил Моррис.

— Да.

— Могу я узнать — с какой?

— Могу я узнать, чем я испугала вас?

Он опять начал ходить взад и вперед по комнате — потом вдруг остановился и обратился к ее милосердию.

— Не будьте жестоки ко мне, я так вас люблю… О, простите меня! Я только хотел сказать, что мне прискорбно скрывать от вас что бы то ни было. Если бы я мог раскрыть все свое сердце в эту минуту, я был бы счастлив.

Она поняла, что Албан не хочет отвечать.

— Мое любопытство никогда более не затруднит вас, — ответила она горячо. — Но, может быть, вы расскажете мне о мисс Редвуд?

К ее облегчению и удивлению, Албан тотчас исполнил ее желание.

— Мы встретились в первый вечер, как я вошел в дом. Сэр Джервис привел меня в столовую, где сидела мисс Редвуд. Настоящая мумия, кожа, как пергамент. Она казалась живым трупом. Я был представлен, и труп оживился. Последние проблески прежней благовоспитанности слабо выказались в ее поклоне и улыбке. Сэр Джервис взял с меня награду за свое гостеприимство. Он желал, чтобы я решил, не взяли ли с него дорого художники, иллюстрировавшие его удивительную книгу, — и миссис Рук послали наверх принести гравюры из его кабинета. Вы помните, как она окаменела, когда прочитала надпись на вашем медальоне? То же самое произошло с ней, когда она очутилась лицом к лицу со мной. Я поклонился ей вежливо — она осталась глуха и слепа к моей вежливости. Хозяин выхватил у нее иллюстрации и велел ей уйти. Она осталась неподвижна, вытаращив глаза. Сэр Джервис оглянулся на сестру.

— Подействуй на Рук колокольчиком, — сказал он.

Мисс Редвуд взяла красивый старый бронзовый колокольчик со стола и позвонила. При пронзительном серебристом звуке колокольчика миссис Рук приложила руку к голове, как будто звон был неприятен ей, — немедленно повернулась и ушла.

— Никто не может справиться с Рук, кроме моей сестры, — объявил сэр Джервис. — Рук помешана.

В эту минуту подали обед, и мое внимание было отвлечено мужем миссис Рук.

— Каков он? — спросила Эмили.

— Право, не могу сказать; это один из самых обыкновенных людей, на которого и не взглянешь второй раз. Платье поношено, голова плешивая. Руки тряслись, когда он служил нам за столом, вот все, что я помню. Сэр Джервис и я угощались соленой рыбой, бараниной и пивом. Мисс Редвуд подали холодный бульон и полную рюмку рому, налитую мистером Руком.

— У нее слабый желудок, — сообщил мне ее брат, — все горячее выходит обратно через десять минут, после того как она проглотит; она питается этой противной смесью и называет ее бульонным грогом! Мисс Редвуд прихлебывала свой жизненный эликсир и поглядывала на меня иногда с интересом, который я не мог понять. По окончании обеда она позвонила в свой старинный колокольчик. Ушедший было к себе слуга явился на ее зов.

— Где ваша жена? — спросила она.

— Больна, мисс.

Затем мистер Рук вывел ее под руку и, проходя мимо меня, она остановилась.

— Прошу вас, сэр, прийти в мою комнату завтра в два часа, — сказала она.

Сэр Джервис опять объяснил:

— Она вся расклеена по утрам (он всегда называл сестру «она»); и ее склеивают к середине дня. Смерть забыла ее, вот в чем дело.

Он закурил трубку и стал разбирать иероглифы, найденные в разоренных городах Юкатана; я тоже закурил трубку и стал читать единственную книгу, которую мог найти в столовой — страшные рассказы о кораблекрушениях и несчастьях в море. Когда комната наполнилась табачным дымом — мы заснули в наших креслах, — а когда проснулись, встали и пошли спать.

Эмили просила его продолжать.

— Вы, разумеется, явились на приглашение мисс Редвуд?

— Я явился на ее приглашение не в весьма приятном расположении духа. Поощренный моим благоприятным отзывом об иллюстрациях, сэр Джервис предложил мне следующую работу.

— У вас нет никакого дела, — сказал он, — что, если бы вы вычистили мои картины?

Я бросил на него мрачный взгляд и не дал ответа.

Мисс Редвуд объяснила, зачем она пригласила меня к себе, как только я вошел к ней в комнату. Безо всяких предварительных замечаний, говоря медленно и выразительно, голосом, удивительно твердым для женщины ее лет, она сказала:

— Я попрошу вас сделать мне одолжение, сэр. Я желаю, чтобы вы сказали мне, что совершила миссис Рук.

Я был так ошеломлен, что вытаращил на нее глаза. Она продолжала:

— Не прошло еще недели, как миссис Рук к нам поступила, а я уже стала подозревать, что совесть ее не очень чиста.

Можете вообразить мое удивление, когда я узнал, что мисс Редвуд смотрит на миссис Рук так же, как и я. Тем временем старушка сообщила подробности.

— Мы распорядились, сэр (она постоянно называла меня «сэром» с формальной вежливостью старой школы), чтобы миссис Рук заняла с мужем соседнюю комнату с моей, на случай, если я занемогу ночью. Она осмотрела дверь между комнатами — это показалось мне подозрительным! Она спросила — нельзя ли ей взять другую комнату — тоже подозрительно! Она (или ее муж) заткнули старым носовым платком замочную скважину, опасаясь, без сомнения, что я могу подслушать или подсмотреть, — подозрительно втройне! Пожалуйста, садитесь, сэр, и скажите мне, в чем виновна миссис Рук. В воровстве или убийстве?

— Какая противная старуха! — воскликнула Эмили. — Что вы ей ответили?

— Я сказал ей совершенно справедливо, что я ничего не знаю о секретах ее служанки.

— Сэр Джервис считает миссис Рук помешанной, — добавил я.

— Вы отказываетесь довериться мне, сэр? — спросила мисс Редвуд.

— Я ничего не могу сообщить вам, мисс.

Она махнула своей костлявой рукой по направлению к двери. Я поклонился и хотел уйти. Но она тут же остановила меня.

— В былые времена старухи были предсказательницами, сэр. Я попробую сделать предсказание. Из-за вас мы лишимся услуг мистера и миссис Рук. Если вы останетесь здесь еще день или два — они оба откажутся от своего места. Это будет ее делом, заметьте — ее муж просто ноль. Желаю вам доброго утра.

— Вы хотите сказать, что мистер и миссис Рук оставили дом сэра Джервиса Редвуда? — спросила Эмили.

— Непременно оставили бы, — ответил Албан, — если бы сэр Джервис не настоял на том, что в случае ухода они должны предупреждать его за месяц. Он даже запер старого мужа в чулан. Подозрение сестры никогда не приходило ему в голову. Поведение экономки, по его словам, просто доказывало, что она помешана.