Дальше все было похоже на сон или фильм: следующая цифра, семерка, у нас тоже была, мы угадали четыре из четырех, оставались две загаданные цифры: 21 и 44.

– Замри, – прошипела Танька. – Не дышите, козлы…

– Сорок четыре, – объявил диктор. – Фигурное катание!

Народ взревел: мы проиграли по ящику вина каждый. Такого здесь еще не бывало. Я взглянул на Таньку – она упала на колени перед экраном и раскинула руки, оставляя всех за спиной, – был еще шанс угадать шесть из шести и выйти сухими, но этого, по-моему, никто не хотел, даже я; шестой шар выкатился из барабана и покатился в лоток.

– Три, – сказал диктор.

Вокруг заорали, как на футболе, Танька ударила кулаком по телевизионной стойке, нас бросились качать и славить: мы угадали пять из шести и проиграли по ящику вина каждый. И потом, когда Пашка проверил свои записи, оказалось, что девочка Толи Сорокина тоже пролетела под шумок на бутылку вина. Такой добычи у Пашки не было никогда. Кто-то всучил мне стакан, Славик возбужденно шептал на ухо, что в прошлый раз он тоже здорово прокололся, и я никак не мог от него отклеиться. Наконец он побежал успокаивать Таньку, но Танька, бледная, зеленоглазая, отодвинула Славика и пошла на меня, прямо суперзвезда экрана. Мы выпили, поцеловались при всех – совсем головы потеряли, да и прочий народ слегка как бы съехал: ходили, орали, рожи у всех были ошеломленные и счастливые. Под шумок Танька прижалась ко мне и спросила:

– Ты не сердишься на меня?

Я удивился и помотал головой.

– Не сердись, – шепнула она. – Все будет замечательно.

Сомневаться не приходилось. Мы с Пашкой чокнулись, допивая остатки. Танька упорно твердила, что это были ее цифры и она все возьмет на себя, как будто меня действительно огорчал такой феноменальный проигрыш. Другое дело, что тут, как бы это сказать, была явлена непостижимая связь между мной и злосчастным лото – но и в этом не было ничего неприятного; я засмеялся своим мыслям, попытался обнять Таньку, но она выскользнула и вскочила на стул.

– Да ты что, не понимаешь? – заорала она со стула. – Я же выиграла в «Спортлото»! Ребята, я в настоящее «Спортлото» выиграла! Это же тысяча рублей, мужики! Слышите?

Все обалдели. Я как-то сразу все понял и посмотрел на Пашку.

– Вы что, не поняли? У меня был билет настоящего «Спортлото»: вчера купила, заполнила и отправила, все как положено. А сегодня играла по этим цифрам. И Генка по ним играл.

– Да ну, Танюха, не заливай, – как-то неуверенно произнес Буба.

Пашка уставился на меня, Рыжий тоже. Я пожал плечами.

– Это больше, чем тысяча рублей! – уверенно заявил Славик. – Но у тебя должен быть отрывной купон.

Танька слетела со стула, бросилась к сумочке, нашла купон и стала сверять номера с бумажкой. Ее со всех сторон обступили. Рыжий выключил телевизор и подошел к нам – мы с Пашкой сидели на скрипучих стульях в сторонке.

– А ты не нарочно это придумал, Генка?

Я удивился.

– А купон? – спросил Пашка. – Ты что, Рыжий, совсем обалдел?

Подскочил Славик и зашептал, что номера сходятся.

– Проверь еще раз, – предложил Пашка.

Славик заскучал и отошел к окну. Толпа раздалась. Танька, сияя, подошла к нам.

– Все сходится, – сообщила она. – Жаль, елки-палки, что не шесть из шести – вот бы порезвились, а? Дайте прикурить, мальчики.

Мы дали.

– Вы что, не рады? – спросила она, затягиваясь.

– Рыжий не рад, – брякнул Пашка с ухмылкой. – По своим рыжим идейным соображениям. Он же у нас не просто так, а идейный – террорист, одним словом…

– Ты чего, Рыженький?

– А че, я ничего, – забормотал Рыжий, не ожидавший от Пашки такого подвоха. – Ты эту пьянь не слушай. Я, Танюха, лично за тебя очень рад, честное слово…

– А по-моему, это нечестно! – вдруг сказала девочка, которая была с Толей Сорокиным.

Все посмотрели на нее, а Толя Сорокин смутился больше всех:

– Да ладно тебе… Почему нечестно?

– А так, нечестно, и все. Так каждый может, – заявила девочка, ни на кого не глядя.

– А кто мешает? – осведомилась Танька. Девочка вместо ответа гордо вскинула голову. Крепкий орешек достался Толе Сорокину.

– А если бы я не выиграла? – спросила Танька. – Если бы я просто проиграла ящик вина – что, лучше было бы? Зато представляете, что тут будет твориться в следующую субботу? Я ставлю, – она подумала, – за себя, за Генку и ящик сверху – три ящика!

Буба заклекотал, все бросились качать Таньку. Вина к тому времени не осталось, допивали остатки, потом кто-то нашел еще бутылку – у Пашки такое случалось – и какое-то время все внимание было приковано к ней. Я протянул стакан Пашке, он вдруг хмыкнул и повернулся ко мне.

– А что? Кто хочет, нехай пробует играть во все игры, верно? Если подсчитать, сколько здесь пропито за пять лет, мы с Рыжим могли бы на «мерседесах» раскатывать. Верно, рыжая твоя голова?

– Ты, пьянь, с утра беги в ломбард и сдавай свое лото к чертовой матери, – ответил Рыжий тихо, но внятно. – Это не юбилей, Пашка. Это поминки.

Пашка не согласился.

– Я, между прочим, за последние пару лет ни разу не пролетал, даже на бутылку, – сказал он. – Так что в «Спортлото» мне играть никакого резона. Да и тебе, Рыжий, тоже. А потом, – он взглянул на меня и заржал, – так и так, все равно пропьешь, так что разницы нет. Верно?

– Не знаю, – я пожал плечами. – Пора и вам, по-моему, остановиться. Сколько можно пить, Пашка? Рыжий, сколько можно?

– Ой, не надо, – Пашка скорчил такую рожу, так посмотрел, словно ему сделалось стыдно за меня. – Не надо, Гена. Я же алкоголик, к чему бестактные вопросы? Спроси у кого другого. Только не у Рыжего – он тоже алкоголик, к тому же террорист. Вон у той девочки спроси, которая с Толей Сорокиным.

– О чем спросить? – Танька присела перед нами на корточки. – Может, у меня спросите?

– У тебя не станем – ты тоже алкоголичка, – отрезал Пашка.

– А о чем? О чем спросить?

– А пес его знает, – ответил Пашка с досадой. – О чем-нибудь.

Он как-то резко помрачнел.

– Ясно, – сказала Танька. – Пошел нагруз.

– Нагруз пошел, – подтвердил Пашка.

– Ладно, – сказал я, вставая. – С меня, короче, ящик вина. Будьте здоровы.

– Ты уже? – спросил Рыжий.

– Мы ненадолго, – сказала Танька, тоже вставая. – Выйдем, кое-что обговорим и вернемся.

– Говори только за себя, – попросил я, прощаясь за руку с Рыжим и остальными ребятами. – До субботы. Сам, может, не приду, но ящик вина доставлю. Пока. Всем пока.

– Что говорить Ленке, если прибежит? – спросил Пашка, имея в виду мою жену.