— Жабик приветствует Оксану и говорит ей “доброе утро”! — проквакал Жабик. В отличие от Оксаны, он был в одежде. Разве что снял свою круглую вязаную шапочку. Под шапочкой не оказалось ни одного волоска. Голова Жабика была лысой, как бильярдный шар. У него не было ни бровей, ни ресниц. Теперь он сидел и хлопал своими лысыми глазами, глядя на нее.

В комнате повисла неловкая тишина. Оксана стояла на кровати и стыдливо куталась в одеяло. Когда... хотя почему “когда”?, если Игнат узнает, то будет очень недоволен. В одной ночнушке наедине с посторонним мужчиной. Жабик тоже молчал. Тишина заполнила комнату словно липкий кисель. Жабик вдруг перекосился, как-то странно свел ножки. Его бледное лицо стыдливо порозовело.

— Гм... Ну... это!.. — замялся он. Потом, собравшись с духом, выпалил: — Жабик хочет в туалет!

— Ой, точно! — обрадовалась Оксана. — Иди. А я пока переоденусь, приведу себя в порядок. Направо свернешь там дверь с писающим мальчиком. Сразу заметишь.

Жабик осторожно открыл дверь. Та скрипнула неодобрительно, когда его влажные ладошки с перепонками коснулись ручки. Жабик вздохнул — даже двери не желают с ним общаться!

В прихожей полумрак. Вокруг стоят коробки, глядят свысока, будто важные вельможи. Жабик сжался, словно они действительно могли заклеймить его позором. Позади скрипнула, закрываясь, дверь. Он постарался сделать это осторожно и беззвучно. Оксану не должно ничто беспокоить, ведь она была с ним добра. Пустила переночевать и теперь, разглядев его при свете дня, сдержалась, не стала сразу гнать из дому. Даже не сказала вслух, что думает о его внешности. Обычно люди ведут себя совсем не так!

Он огляделся в поисках двери с писающим мальчиком. Прямо перед ним две двери, какая же из них? Оксана сказала, что направо. Он поглядел на правую дверь. Никаких писающих мальчиков.

Вдруг левая дверь скрипнула и открылась. Прямо на Жабика выбежала маленькая, полненькая старушка. Она резко остановилась, словно наткнулась на невидимую стену, мазнула по Жабику взглядом, потом вздрогнула и уставилась на него. Жабик глядел на бабушку. Глаза ее полезли на лоб.

— Батюшки-светы! — проговорила бабушка и поспешно перекрестилась.

— Здрасте! — пискнул Жабик и заискивающе улыбнулся.

— А-а-а! — Истошный визг колыхнул горы коробок. Не прекращая визжать, бабка совершила прыжок, достойный чемпиона мира, и мгновенно оказалась на самой большой куче коробок высоко под потолком. Там она задрала подол, прикрываясь от страшного нелюдя, второй рукой часто крестилась: — Изыди, нечисть! Дьявольское отродье, кыш!

На шум открылась вторая дверь. Жабик запоздало понял, что едва вместо туалета не заглянул в комнаты к соседям. Он смущенно отступил назад.

— Людмила Ивановна, что с вами?! — раздался грубый голос. В прихожую шагнул высокий, атлетически сложенный человек. Судя по Оксаниным рассказам, Иван. — Зачем вы залезли так высоко?! Вспоминается мое стихотворение... Жак там?! Мм...

И Орел взгромоздился на кручу,

Забыл о мирской суете...

Декламируя, он обернулся и увидел Жабика. Тот расплылся в счастливой улыбке, поднял мозолистую руку и помахал Ивану:

— Ква-ква.

Иван замер с раскрытым ртом. Бабка по-прежнему верещала что-то сверху. Иван со стуком захлопнул челюсть:

— Пожалуй, не стану вам мешать. — Он осторожно ступил обратно и закрыл дверь.

— Что здесь происходит? — Позади Жабика скрипнула дверь, на пороге появилась Оксана. Она уже переоделась в джинсы и футболку.

Лицо Жабика осветила счастливая улыбка, на что бабушка сверху всхлипнула и запричитала еще сильнее:

— Свят-свят-свят! Даже Ванины мымры, когда он спиртом баловался, краше были. Что за чудо чудное! Кыш, изыди!

— Жабик знакомится с соседями, — пояснил Оксане Жабик.

Он сжался, уголки губ и лысые брови опустились, словно в ожидании удара, но Оксана неожиданно улыбнулась. Впрочем, улыбка тут же исчезла, лицо ее скривилось, словно она пыталась сдержать смех.

— Людмила Ивановна, — крикнула она бабушке, — что вы там делаете?!

— Изыди, нечисть, творящая непотребство над бедными бабушками...

Бабка замерла, оборвав гневную фразу на полуслове. И без того огромные ее глаза сделались еще больше. Озарение осветило ее сморщенное личико. Она дернулась, куча коробок угрожающе зашевелилась, Жабик отскочил в сторону, Оксана зажмурилась. Сейчас все это рухнет и погребет бабушку Милли под собой.

Но все обошлось. Бабушка съехала с кучи коробок словно с ледяной горки. Следом за ней попадали коробки, раскатились по полу пустые стеклянные бутылки из-под лимонада “Буратино”, но бабушка не заметила ущерба своему богатству. Она глядела на Жабика.

— Родненький! — закричала она. В голосе звучало счастье.

Переход был настолько неожиданным, что Оксана даже засомневалась в душевной адекватности бабки. Жабик опасливо попятился. Бабушка кинулась на него, раскрыв объятия:

— Ой, милок! Исцелитель! Год не гутарила, а ты токо поглядел — и сгинула напасть! Чем и благодарить тебя?! Все отдам! Проси что хочешь! Все твое! Хочешь, два яйца тебе сварю? Пару недель назад в магазине брала... Миленький! Родненький!

Бабка, словно ураган, налетела на замершего Жабика, схватила его сухонькими ручками и принялась целовать прямо в гладкий лоб. Жабик что-то пищал, пытался отбиться, но бабушка не давала ему вырваться, выказав поразительную цепкость и настойчивость.

— Спаситель! Исцелитель! Бальзам-ополаскиватель на душу мою! Вернее, просто бальзам! Хи-хи-хи! Нагляделась рекламы! Ой, Жабусичек мой! А оскал-то у тебя какой! У крокодила краше... Дай я тебя расцелую! Ой, склизенький такой! Словно сегодня из болота! Откуда и взялся спасением на мою головушку?! Милок! Свят человек! Жабусичек! — Неудержимый поток словоизлияния захлестнул прихожую, прерываемый лишь редкими, но смачными поцелуями.

Оксана не стала вмешиваться. Осторожно отступив в свою комнату, она прикрыла дверь. В комнате включила радио погромче и села у зеркала. Дивны дела твои, Господи! Что только не случается в мире!

Прошло не менее получаса, прежде чем в дверь осторожно поскреблись и в комнату смущенно зашел Жабик. Выглядел он помятым и слегка обиженным.

— Ты меня обманула!

— Что случилось?! — Оксана постаралась подавить улыбку. Жабик в этот момент так походил на ребенка.

— Ты сказала, что там писающий мальчик, а там какающая девочка! — возмущенно квакнул он.

Оксана фыркнула и затряслась мелкой дрожью. Жабик удивленно поглядел на нее. Оксана смеялась уже не таясь. Ее звонкий смех наполнил комнату, разогнал тени по углам. Жабик не выдержал и присоединил свой квакающий смех к Оксаниному.

Игнат шел по городу. Бессонная ночь не прошла даром. Дома и деревья вокруг словно в тумане, прохожие выскакивают из него как бесплотные тени. Игнату казалось, что город — это плод его расшалившегося воображения. Люди и здания появляются, когда попадают в поле видимости, а потом исчезают бесследно, словно их и не было. Мир вокруг кажется придуманным и нереальным, вроде и не мир это, осязаемый и привычный, а сновидение, зыбкое и призрачное.