обернуться? Такой душещипательный момент. Что я, мелодрамы, что ли, не смотрела? Слезу бы из себя ещё выдавить, да горячую ладонь на прохладное стекло положить, но это, пожалуй, всё же перебор.

Сняла одну туфлю и поморщилась. Осколок от разбитой утром лампочки вытащить удалось, но было бы гораздо приятнее, если бы кто-нибудь потрудился убрать следы моего буйства на фоне страсти и я не наступила бы на них вовсе, собираясь второпях.

Это место, вопреки ожиданиям, я покидала без боли душевной и каких бы то ни было сожалений. Что бы там Ибрагим не имел ввиду, поверить в то, что его поразила стрела амура, я не могла. Увлёкся? Пожалуй. Но что-то большее… большое, глубокое, искреннее — точно нет. Сегодня я Станиславский.

Соболев по левую руку от меня шумно выдохнул и продолжил раздражающе барабанить пальцами по разделяющему нас подлокотнику, который он опустил, едва сел в машину. Держит дистанцию. Похвально, но с некоторым опозданием. В груди скопился щемящий сердце комок напряжения, от которого я никак не могла избавиться, и эта черта, обитая светлой кожей, которую от провёл, совершенно не помогала.

— Чуть не забыл! — неожиданно ахнул Пименов с переднего сиденья, которое ему уступил Соболев, чтобы меньше укачивало в пути. Лучше бы пакет дал с собой, эта его человечность, периодически проскальзывающая, совершенно выбивает из колеи.

— Ну, что ещё? — выдыхает Тимур с раздражением.

— О, нет-нет, Тимур Александрович, — тараторит юрист, — ничего такого! — и протягивает ему таблетки. — Огромное Вам спасибо!

— Ей, — кивает в мою сторону и отворачивается к окну.

Не «этой» и на том спасибо.

— Я должен был догадаться, — неожиданно отвечает Аркадий Петрович, а я бросаю взгляд на Тимура, ожидая увидеть разъярённого быка, но он лишь тихо хмыкнул в ответ, продолжая смотреть в окно. — Диана, спасибо, — говорит юрист мягко и протягивает мне таблетки, принимая неестественную позу на сиденье, — Вы очень отзывчивая девушка, такие, как Вы, уже редкость. Исчезающий вид!

Вновь смешок со стороны Тимура, разъедающий тёплые слова, как червяк спелое яблоко, а я пытаюсь представить, что его нет. В этой машине на расстоянии вытянутой руки, в этой стране, в этом мире, во вселенной.

— Всё-таки показать? — спрашиваю у юриста игриво, а он фыркает весело:

— Диана! — торопливо разворачивается и машина погружается в тишину.

Объявляют посадку и у выхода тут же выстраивается огромная очередь из загорелых туристов. Смотрю на свои бледные, не тронутые жарким турецким солнцем руки и тихо вздыхаю. Как давно я не была в отпуске…

Когда основная толпа загружается и в очереди остаётся от силы десять человек, из бизнес-зала выпалывает Соболев, но идёт не на посадку, а к нам.

— Аркадий Петрович — домой. Диана — придётся задержаться. Пошли.

Разворачивается и идёт в сторону выхода, а Пименов кривится:

— А Вас, Штирлиц… удачи, Диана.

— Спасибо… — отвечаю уныло и тяжело поднимаюсь, спеша догнать босса.

Я полагала, что выйти будет не так-то просто, но нас встречали.

— Господин Соболев? — осведомился незнакомый турок на довольно приличном русском. — Прошу за мной.

И повёл нас какими-то закоулками мимо всех контролей. Улица, духота, такси, гостиница. Объяснениями меня не удостоили, я с вопросами не лезла и молча ждала свой ключ от номера чуть поодаль, как вдруг услышала громкое:

— Леди Ди!

Моё институтское прозвище.

Заулыбалась, ища взглядом Лёву, весельчака и балагура, нашла, скинула туфли, и под недоуменными взглядами постояльцев побежала к нему в подготовленные заблаговременно объятия. Вот так надо встречаться после долгой разлуки! Вот так!

Лёва закружил меня, смеясь, но довольно быстро отпустил, потому что рядом топталась Лилия, подобравшая мои туфли, и возмущённо причитала:

— Лев! Имей совесть! Ты не один! Я вообще её первая увидела!

Ли и Ди. Мы были неразлучны в студенческие годы, но, как это бывает, сразу по окончанию вуза наши пути разошлись. Хотя, правдивее будет сказать, Лилю просто унесло в сторону ветрами в её не обременённой условностями и тяготами жизни голове.

Обнялись, расцеловались, Лёва вновь притянул к себе, обнимая до характерного хруста в позвонках и говоря с чувством:

— Как же я рад! Ди! Этот день просто на мог быть лучше!

«Вполне себе мог» — отвечаю мысленно, видя, как Тимур направляется к нам.

— Я сейчас, — говорю торопливо, но они оба стоят к нему спиной и отвечают возмущённо:

— Ну уж нет!

— Ты так просто не отделаешься!

— Да я на минуту… — пытаюсь вырваться, но хватка у Льва железная.

— Это вряд ли, — говорит Тимур за их спинами, — заселяемся и выезжаем.

Лиля оборачивается на голос, тут же разворачивается к нему спиной и открывает рот, округляя глаза.

— Кто этот красавчик?! — восклицает без задней мысли. — Вышла замуж и даже на свадьбу не позвала?!

— Это мой босс, — отвечаю траурным голосом, не глядя на Тимура, — я в командировке.

— Упс, — кривится Лиля, оборачивается и окидывает его взглядом с головы до ног. — Я бы с таким не смогла работать.

— Номер телефона тот же, — быстро говорит Лев, слегка наклонившись к моему уху. Хватает Лилю за руку и оттаскивает в сторону.

— Нестись в объятия к очередному мужику у тебя нога не болит, — говорит Тимур с усмешкой и протягивает мне ключ-карту от номера. Вот зараза! И ведь не поспоришь, я о ней даже не вспомнила. — В холле через пятнадцать минут.

«А блондиночка ничего… — отмечаю мысленно, — и, судя по всему, совершено свободна и готова к приключениям. Надо взять на заметку».

Шахов позвонил, когда началась посадка. Мой юрист, как выяснилось, задержан за драку в аэропорту и до сих пор находится там. А мне вот как раз для полного счастья не хватало именно международного скандала! Теперь нужно заплатить приличный барыш и подписать тонну бумаг, но Шахов пообещал, что поможет договориться с местными. Ловко я стал его должником, ничего не скажешь… ну и, разумеется, пришлось взять переводчицу. Не хватало ещё сидеть там, как дебил, не понимая ни слова. Плюс, Шахов перед ней расстарается, а может и примет в счёт долга.

От собственных мыслей внутри зашевелилось чувство, смутно напоминающее стыд. Очень, очень смутно, но сам факт наличия скорее удивил, чем заставил всерьёз задуматься. Не о том сейчас голова болит…

На этот раз в такси рядом с ней я не сяду даже под дулом пистолета. Всю дорогу пытаться не смотреть на её голые коленки — то ещё удовольствие. Но для начала — еда! Час роли уже не сыграет.

Ресторан я выбрал заблаговременно и через пятнадцать минут мы были на месте. Каждую минуту ожидаю вопросов, но она молчит, как гордый партизан и