Стюарт обнажил стиснутые белые зубы в. жестокой улыбке.

— Тем хуже для них.

— Как ты вошел?

— Объяснил привратнику, что мы с женой, рыжей беременной женщиной, остановились в квартире мистера Холла. Не думай о нем плохо, старик действовал из лучших побуждений.

— Я и не думаю. Мне ли не знать, какой ты искусный обманщик.

Розлин сцепила пальцы и прижала их к животу, чтобы скрыть дрожь.

— Ты слишком добра. — Фальшивая улыбка исчезла с его губ. — Думаю, вопрос о том, как я сюда попал, исчерпан. О чем бы нам еще поговорить? — Он притворно нахмурился, изображая задумчивость.

— Я не хочу с тобой разговаривать, Стюарт. Уходи, — попросила Розлин, но не удивилась, когда он ее не послушался.

Она не смела даже задумываться о том, куда заведет их эта перепалка. Самое лучшее, на что она могла надеяться, это выйти из схватки с наименьшими потерями.

— Можно, например, обсудить вот это. — Стюарт презрительно швырнул в ее сторону клочок бумаги. — Телеграмма! Как безлично! Очевидно, я должен поблагодарить тебя, что ты не бросила меня прямо у алтаря.

— Я бы никогда так не поступила, — возмутилась Розлин, но, поймав его презрительный взгляд, прикусила губу. — Я понимаю, ты расстроился, но…

— Расстроился?! — По его смуглому лицу разлился темный румянец. — Ты очень наблюдательна, Розлин, — процедил он ледяным тоном.

— Я понимаю, телеграмма — не самый хороший способ сообщать о разрыве помолвки, — неуверенно начала она, но вдруг решила, что лучше всего сказать правду, и призналась: — Я боялась, что ты сумеешь меня отговорить.

Однако ее честность не произвела на Стюарта впечатления. Он презрительно фыркнул.

— Конечно, ты же такая податливая, впечатлительная натура!

Самое смешное, что он даже не догадывается, насколько она «впечатлительна», особенно когда дело касается его, с горечью сказала себе Розлин.

— А ты — бессовестный тип, — парировала она, забыв, что собиралась проявить чуткость и рассудительность. — Кроме того, я хочу выйти за тебя замуж. То есть, — поспешила пояснить она, — это было бы самым легким выходом. Легким, но неправильным. — Даже самой Розлин ее рассуждения показались высокопарными и неубедительными.

— Прошлой ночью это было правильным решением, сегодня утром, когда я говорил с тобой по телефону, тоже. Что изменилось с тех пор?

— Я тогда не могла рассуждать здраво. — По какой-то ей самой непонятной причине Розлин не могла отвести взгляд от пульсирующей жилки у него на виске.

— Зачем же было что-то менять?

— Стюарт, наш брак был бы недолгим.

Отчаяние, прозвучавшее в ее голосе, заставило Стюарта испытующе всмотреться в ее лицо. Его гнев не только не прошел, но к нему добавилась еще и какая-то неудовлетворенность. Быстро шагнув к Розлин, Стюарт схватил ее за плечи, словно собираясь встряхнуть.

— Розлин, ты же знаешь, что никто и никому не может дать никаких гарантий. — Суровые черты его лица нисколько не смягчились, на нем по-прежнему читалась отчаянная решимость.

— Мне нужны не гарантии, — возразила она, — а только шанс на успех.

Стюарт поморщился, как будто ее слова задели его за живое, и Розлин подумала, что правда часто причиняет боль.

— И ты думаешь, у нас его нет?

И тут ее захлестнуло такое леденящее чувство одиночества, что она не удержалась и склонила голову ему на грудь. Пальцы Стюарта крепче сжали ее плечи. Он немного изменил позу и привлек ее ближе.

— Ты никогда даже не думал о женитьбе, во всяком случае, на мне, — пробормотала Розлин, уткнувшись лицом в его куртку.

От Стюарта так приятно пахнет… Как было бы хорошо, если бы можно было стоять вот так вечно, с тоской думала она. Это казалось таким правильным…

— И ни на ком другом, — согласился он.

— Даже на Линде? — подняла голову Розлин.

— Какой Линде? — удивился Стюарт.

Она посмотрела на него с негодованием: раньше он, по крайней мере, был с ней честен.

— На Линде, которой ты посвящал целые страницы в своих письмах.

— Ах, эта… — протянул Стюарт, как будто оправдываясь.

— Вот именно, эта. Я ее сегодня видела, — сообщила Розлин и заметила, что у него забегали глаза.

— Что?! Но это невоз…

— Утром она приходила в твою квартиру и спрашивала тебя.

— Понятно, — пробормотал Стюарт, и она с отвращением констатировала, что его твердые губы изогнулись в ироничной улыбке. Похоже, разбивать женские сердца ему не впервой.

— Должна тебя огорчить, — с иронией произнесла она. — Я сообщила ей, что ты собрался жениться. И она не очень-то обрадовалась.

— Представляю. Но ничего, она переживет.

— Стюарт! — Розлин задохнулась от возмущения.

Она всмотрелась в его лицо. Может, он пытается скрыть под маской равнодушия более глубокие чувства? — подумала она.

— В чем дело?

— Ты не можешь просто так отмахиваться от людей. Это… это жестоко.

— Тебе ли меня судить? Подумай, как можно расценить твое поведение. Жестокость, нежелание идти на компромисс, бессердечность…

Но в сложившейся ситуации Розлин не могла разделить его иронию. Дать Стюарту свободу было, вероятно, самым самоотверженным поступком из всех, которые ей когда-либо приходилось совершать. В какой-то момент она даже испытала непреодолимое желание наброситься на него с обвинениями и упреками, но потом решила, что прежде нужно было выяснить все до конца.

— Ты любишь Линду? — дрожащим голосом спросила она.

— Нет.

Но этот категорический ответ не принес Розлин облегчения. Она подняла на Стюарта укоризненный взгляд.

— Ты всегда был со мной честен.

Он резко втянул воздух.

— Тогда зачем ты спрашиваешь меня об этом, если уже составила собственное мнение?

— В своих письмах ты…

— Эти письма были… — Стюарт стиснул зубы и отвернулся, пробормотав что-то нечленораздельное, а потом вдруг прищурился и медленно растянул губы в странной улыбке: — Бог мой, так вот в чем дело! Ты ревнуешь!

Розлин фыркнула.

— И не мечтай об этом, Стюарт.

— Не случайно ты сбежала после встречи с Линдой, — самодовольно ухмыльнулся он.

— В обычных обстоятельствах мне было бы глубоко наплевать на твои любовные похождения, — заявила Розлин, возмущенная такой реакцией. — Однако когда у меня на пальце… — Она сердито посмотрела на большой изумруд и в который раз безуспешно попыталась стянуть кольцо. — Одним словом, мне пришло в голову, что я не хочу быть женой человека, который возвращается ночью, пропитанный запахом чужих духов.