Ингельд к этой поре оправилась от первоначального потрясения, став еще более язвительной и сварливой. Все жалели Ингельд и потому мирились с ее колкостями. Но как-то раз, хлебнув перебродившего сока, она зашла в упреках слишком далеко и обвинила Улфа и Вайга в трусости, обернувшейся якобы гибелью для Торга и Хролфа. Улф стиснул ей руку с такой силой, что женщина вскрикнула.

— Никогда не говори таких слов, не то полетишь на пол, даром что ты жена моего брата.

Ингельд, свернувшись на полу калачиком, тихонько заскулила.

— Но ведь мне рано, рано быть вдовой! Неужели мне век теперь вековать без мужских объятий?

Улф понял справедливость этих слов. Женщине нет еще и сорока, и многим мужчинам она решительно бы приглянулась.

— Здесь мужчин для тебя не найти, — рассудил он задумчиво. — Но ты могла бы вернуться к своим соплеменникам.

Ингельд, вскинув голову, резко посмотрела на Улфа (в глазах мелькнул радостный просверк).

— Как я туда доберусь?

— Мы можем тебя проводить.

Ингельд бережно провела ладонями себе по животу.

— Скоро для путешествия я буду слишком тяжела.

— Что ж, — сказал, подумав, Улф. — Отправимся в следующую за полнолунием ночь.

Сайрис попробовала было вмешаться: надо же, еще не оправились от вылазки к Дельте, а уже помышляют о новом переходе! Но, перехватив жесткий, упрямый взгляд Ингельд, Найл понял: эта от своего не отступится. Ингельд и думать не желала о каком-то промедлении, хотя и понимала, что Сайрис права: безопаснее переждать хотя бы с месяц. Впрочем, ей было все равно, что там станет с Улфом и Вайгом на обратном пути, — сама-то она будет уже в безопасности, среди своих.

Ближе к полудню стало очевидным, что Вайг никуда пойти не сможет. Он был еще слишком слаб для перехода, и к тому же его то и дело донимала лихорадка. Из-за хромоты (да и из-за возраста) не мог отлучаться на большие расстояния и Джомар. Сайрис пыталась уговорить Ингельд повременить хотя бы с месяц; та же, отводя глаза, с притворной кротостью вздыхала, что если оттягивать, то она ведь не сможет потом отправиться в такую даль. В конце концов Сайрис, передернув плечами, со всей откровенностью сказала, что скорей бы уж она оставила их всех в покое — раздоров значительно поубавится.

Найл мельком перехватил взгляд Улфа, отец задумчиво посматривал на него. Найл знал, о чем он сейчас думает.

— Может быть, вместо Вайга пойду я?

— Думаешь, тебе по силам будет вынести такую дорогу?

— В выносливости я Вайгу не уступаю.

— Но ведь это пятидневный — в лучшем случае — переход.

Улф начертил ему на песке план местности. Соплеменники Ингельд жили возле берегов соленого озера Теллам, примерно в двух днях пути к югу от большого плато. Самая трудная часть пути приходилась на пустыню, окаймляющую подножие плато: там было очень мало ориентиров. Оконечность пустыни представляла собой сплошные голые камни и высохшие русла рек, постепенно нисходящие к соленому озеру. В окрестностях озера была и зелень, и вода, однако и ядовитые сороконожки водились там в изобилии.

Найл указал на плато.

— А что, обязательно идти через пустыню? Разве нельзя попробовать через плато?

— Там только голые камни и трудно дышать: не хватает воздуха.

— Уж лучше голые камни, чем дюны из песка. Хотя бы местность не меняется до неузнаваемости.

— Возможно, — не стал спорить Улф.

К поре полнолуния Улф в целом восстановил силы. У Вайга же щеки были все еще впалые, а в глазах сквозила усталость. Сайрис, понятно, беспокоилась, что в такую даль приходится отправляться младшему, но знала: иного выбора нет. Идти обратно одному Улфу будет опасно, любой хищник может накинуться на одинокого путника, но задумается, прежде чем нападать сразу на двоих.

В дорогу, по крайней мере, запаслись неплохо. За день до того, как им отправляться, Вайг сходил с осой на охоту и добыл крупного грызуна. Сайрис, начинив тушку съедобными кореньями и травами, зажарила ее целиком. Напекла и тонких лепешек из муки, намолотой из дикого маиса. Еще загодя женщины нацедили чистой воды из чашки уару. Приноровившись, они подставляли фляги и под длинные изогнутые листья вельвиции, собирая влагу, которую растение припасало для своих корней. Солоноватая вода, которую извлекали из подземной скважины муравьи, для долгих странствий не годилась: в ней много было минеральных солей, отчего во рту оставался горький привкус и горло быстро пересыхало.

Вышли за час до сумерек. Каждый нес за плечами по две плетеные сумки. Было все еще жарко, хотя ветер уже прекратился. Когда установилась темнота, путники устроили на песке часовой привал, а Найл так даже и вздремнул (прошлую ночь заснуть мешало волнение). Едва взошла луна, они снова отправились в путь. Ночь выдалась холодная, но ходьба согревала. Теперь, взяв свое, Ингельд — хотя и запоздало — все же усовестилась, а потому безропотно поспевала за своими спутниками, не жалуясь, что они идут, не сбавляя шага. В разливе призрачно-бледного лунного света пустыня выглядела красиво и загадочно. Впереди на фоне горизонта четко вырисовывалось плато, идти до которого оказалось куда дальше, чем думалось. Когда луна опустилась за горизонт, они продолжали путь под сенью звезд, света которых хватало привыкшим к темноте глазам. Подножия плато достигли за час до рассвета и с восходом солнца вошли в каменный мешок, где Найл прожил первые семь лет своей жизни. Поели лепешек и жареных крылаток, а затем улеглись ждать, пока схлынет дневная жара.

В прежний свой дом Найл ступил со смешанным чувством отрады и трепетного волнения; нора, казалось, стала с той поры как-то меньше, невзрачнее. К тому же за годы жизни на новом месте Найл успел позабыть, что значит здешняя жара и духота в светлое время суток, когда ветер неожиданно меняет обычное направление. Так что, несмотря на ностальгию, нору он покинул без особого сожаления.

Несмотря на то что солнце все еще палило, они тем не менее вышли в путь. Улф решил внять совету Найла и двинуться через плато. Отвесные склоны над пещерой всходили высоко в небо; чтобы подыскать место для подъема, надо было проделать путь с десяток миль.

До высохшего русла добрались за час до сумерек. Вспотевшие, усталые, они решили передохнуть, прежде чем штурмовать высоту. Когда взошла луна, путники двинулись вверх по руслу, с каждым метром становящемуся все круче. Вскоре извилистая дорожка сузилась, а там склон и вовсе сделался таким отвесным, что у Найла при взгляде вниз голова пошла кругом. В отдельных местах приходилось всем телом приникать к выпирающим, словно зубья, камням; тогда с особой явственностью представлялось, какая бездна отделяет их от земли. Вот уже и крупный бюст оказался Ингельд помехой. В одном месте она вообще отказалась двигаться вперед, пока Улф не обмотал ей талию веревкой. Пока (где-то уже за полночь, бездыханные от усталости) добрались до вершины плато, Ингельд, судя по виду, не один раз успела пожалеть, что не осталась дома.