Аррек начал потихоньку зеленеть. Сенсорная перегрузка? Просьба к онн — и следующий поворот вывел нас в одну из основных галерей, откуда рукой подать до покоев, отведённых мне в общем доме клана.

Короткий наклон ушей и сен-образ для северд-ин — просьба остаться снаружи. Здесь, да ещё в обществе Аррека охрана не требовалась.

Эта анфилада комнат не похожа на другие помещения эль-ин. Здесь те же тонкие, живые и дышащие стены, пронизанные лучами идущего откуда-то снаружи света, создающими на полу и в воздухе причудливые узоры теней и бликов. То же сплетение развешанных повсюду сен-образов, позволяющее способным видеть наслаждаться (или ужасаться, что в моём случае ближе к истине) художественными и ментальными способностями хозяев. Те же свободно гуляющие сквозняки.

Но ещё и старинные, полированного дерева кресла и невысокий стол. Книжные полки, причудливые произведения искусства, разбросанные повсюду тёмные подушки. Удивительно, но чернота мебели и зелень стен вполне сочетались, создавая тот эффект единого стиля, который так ценят человеческие дизайнеры. Я огляделась, точно впервые видела знакомые покои, и растерянно опустила уши. Когда этот смертный успел так прочно войти в мою жизнь, что стал её частью даже в таких мелочах?

Аррек грациозно опустился на низкую длинную кушетку, задрапированную чёрным шёлком. Подтянул одну ногу к подбородку, улыбнулся. Не обычной, насмешливо-мерзкой своей ухмылочкой, а так, как он это делал, лишь когда мы оставались одни. Устало. Успокаивающе. По-мальчишески искренне.

Я улыбнулась в ответ. Невольно. Затем посерьёзнела: ждали дела.

— У тебя действительно получилось?

— А-ха.

— Как? То есть где? Куда ты их дел?

— Как и было сказано — засунул в кладовку в нашем личном онн. Признаюсь, жить, сидя на хранилище с нейерино-торпедами, мне ещё не доводилось!

Усмешку я предпочла проигнорировать. Всё равно более безопасного места нет, так почему бы и не хранить их дома?

— Как, как тебе удалось это провернуть?

— Ну-у…

Сен-образ, который он явно довольно долго готовил и полировал в ожидании этого момента, опустился на мои пальцы.

* * *

(…Яркое белое солнце припекало не слишком сильно, по крайней мере по меркам этой планеты. Белое солнце на зелёном небе — Антея бы оценила.

Аррек откинулся на спинку стула, полной грудью вдохнув пьянящий запах какого-то местного растения. Кофе (Удивительно, какие разнообразные напитки носили в Ойкумене одно и то же название! Этот, например, был ярко-синего цвета, и, кажется, в производстве его участвовали насекомые) приятно горчил, поданные к нему пирожные были чуть сладковаты, а жизнь — прекрасна.

Дарай-князь прикрыл глаза, отдаваясь терпкому вкусу здешнего кофе. Сознание, на минуту ослабившее привычный самоконтроль, тут же устремилось к молекулам горьковатого напитка, за опущенными веками выстраивались сложные белковые цепочки, затем аминокислотные… Глубже, глубже — чем были мельчайшие составляющие этого вещества до того, как псевдопчёлы собрали нектар с цветов, до того, как минеральные соединения были втянуты корневой системой растений, до того, как…

— Господин Дишновски?

Аррек сделал ещё один глоток, наслаждаясь экзотическим вкусом. Лениво поднял веки.

— Да.

— Ночь длинна и трудна…

— …но утро придёт, и мы его увидим.

Интересно, что бы Антея сказала об этой чуши?

Разумеется, проверка не закончилась на обмене паролями. Миниатюрным приборчиком у него просканировали биоэнергетический слепок ауры и взяли образец ткани. И всё — на открытой террасе общественного кафе, под носом у многочисленных посетителей. Аррек был искренне удивлён — скоростью и точностью, с которой это проделали.

Краем глаза он поймал своё отражение в стеклянном окне. Персонажа, выглядевшего бы менее по-дарайски, трудно было себе представить. Загорелый тип, в военного образца штанах и куртке и с жуткой помесью попугая и крокодила на плече. Чёрная шевелюра и убийственные серые глаза, плавные движения киллера. В общем — лакомый кусочек для любой тайной полиции. Тем более — здесь, на Ми-таври.

Его собеседниками были этакие вьюноши с бледными лицами и безумными глазами, в которых горел плохо маскируемый фанатизм. От одного их вида у Арека началось бы несварение желудка, будь его желудок способен на столь неожиданные подлости.

— Значит, это вы — присланный нам военный специалист?

Аррек кротко склонил голову.

— Мне было сказано, что у нашего Дела в этом округе возникли определённые… затруднения.

Белобрысый псих лет двадцати, сидевший напротив, вскинулся, будто пятки ему пощекотали шокером.

— Эти собаки из жандармерии пожалеют, что связались с нами! Что протянули свои грязные руки к моей семье! Они ещё пожалеют о том дне, когда решили возвести на трон своего ублюдочного императора!

Аррек не без труда подавил желание шикнуть на идиота, вознамерившегося, кажется, оповестить о своих политических взглядах все окрестности. Голос пламенного революционера поднялся на добрую октаву, казалось, сейчас у него начнётся истерика.

Дарай-князь заговорил тихо и страстно:

— Разумеется! У них армия, и оружие, и поддержка международной общественности, но на нашей стороне Правда, и мы победим!

Собеседник в ответ на сие решительное заявление заткнулся и посмотрел на Аррека с некоторой долей подозрения. Дарай-князь безмятежно улыбнулся, изо всех сил стараясь казаться самой невинностью. И, надо заметить, терпя в этом сокрушительное поражение. Он вполне отдавал себе отчёт в том, что есть на этом свете дела, для которых Аррек арр-Вуэйн просто не был создан. Вальсирование с воображаемым нимбом над головой было одним из таких дел. Оказание психологической помощи готовым впасть в истерику террористам — другим.

— Ну-ну, господин Дишновски. Ваш энтузиазм вполне понятен, но, право же, не стоит закрывать глаза на очевидные трудности…

«Господи, только бы не расхохотаться, только не расхохотаться им в лицо…»

— В таком случае, почему бы нам не перейти к деталям обсуждаемой ситуации? Значит, нападение на 8-ю имперскую лучше будет провести одновременно с трёх направлений, взрывчатку устанавливает группа…)

* * *

(…пародия на музыку била по чувствительным ушам. Собеседница, то исчезающая, то появляющаяся в блеске лазерных вспышек, отлично вписывалась в атмосферу отвязного ночного клуба: всклокоченные волосы, имплантированная чешуя на лице, длинные, явно под эль-ин сделанные ногти. Ну и, конечно, десяток ошивающихся поблизости шкафоподобных мальчиков, бывших, судя по всему, телохранителями.

— …и принесёт наконец народу Ми-таври свободу. — Аррек и сам не знал, о лозунгах какой из поистине бесчисленных местных антиправительственных группировок он только что так красиво разглагольствовал. Это, впрочем, было не важно. Все они: монархисты, анархисты, поборники демократии, военной диктатуры или свободного рынка — в конечном счёте хотели принести народу Ми-таври истинную свободу, понимая, правда, под этими словами совершенно разное. Общим были лишь методы, которыми они за эту свободу боролись: такое количество террористов на душу населения, как здесь, ещё надо было поискать, а статистика смертности от политических убийств зашкаливала прямо-таки до заоблачных высот. Ну и, конечно, революции и бунты. Эти здесь были чем-то вроде национальной традиции и устраивались регулярно и с размахом.