существования. Но даже несмотря на это Захар признавал, что там на кухне этой бабушачьей квартирки он не на шутку возбудился. Странно, но факт. Когда теплый халат с нарисованными на нем идиотскими зверятами упал к её дрожащим ногам, то Черного словно кипятком ошпарило. Она совсем не была уродиной, скорее наоборот, но Захар привык к гораздо более ярким девушкам. Белова не была слишком тощей, но в то же время её хотелось накормить, грудь бы побольше, да и белье на девчонке было каким-то скучным. Серое бесшовное… Тоска…

Но это только на первый взгляд. Там, на маленькой, видавшей виды кухне, ему вдруг дико захотелось сжать её кожу до красноты, расплести густую косу и накрутить волосы на кулак, а бешено бьющуюся венку на шее укусить.

Наверняка мямля — девственница… Захар совсем не хотел её трогать, но почему-то не сдержался. Засос. Банально и глупо. Он терпеть не мог такие отметины, но на мямле ставил свою метку с каким-то извращенным усердием. Чтобы поярче и позаметнее.

Войдя в кабину подъехавшего лифта и оставшись один, Черный поправил достоинство, при воспоминании о наготе Беловой налившееся кровью. Почему не тронул? Потому что она ему не нужна. А желание трахнуть — элементарная физиология, ведь девчонка совсем не уродина. Скорее наоборот. Занятый мыслями о шерстяных носках Полины, которые наряду со всем остальным не выходили у него из головы, Захар даже не заметил, как лифт остановился на третьем этаже, и автоматические двери разъехались в стороны. Наверно он и не взглянул бы на того, кто должен был войти, если бы не судорожный женский вздох.

Белова.

Мгновенно побледнев, она отпрянула назад и подняла на Захара огромные испуганные глаза.

"Зелёные" — зачем-то подметил Черный, чувствуя как внутри поднимается волна гнева. И здесь эта мямля, черт бы ее побрал. К счастью, девчонка поняла, что заходить в лифт не стоит, поэтому развернувшись на пятках, бросилась наутек, но из-за закрывающихся створок лифта Захару еще несколько секунд были видны её хрупкая фигурка и подпрыгивающая в воздухе коса.

Видимо не совсем идиотка, раз сообразила, что лучше не входить, потому что Черный предупреждал, чтобы не попадалась ему на глаза.

На следующем этаже лифт снова остановился, и теперь внутрь вошла шумная толпа студентов. Один из них все время поездки галдел о каком-то конкурсе, а другие с интересом слушали и кивали, немало раздражая Захара своими громкими голосами. Наконец, кабина остановилась на нужном этаже и Черный вышел, с трудом подавив вздох облегчения. Но в нужной ему аудитории, на консультации по поводу предстоящей практики, все снова говорили о каком-то конкурсе.

— Что за чепуха? — проворчал Захар, занимая свое место возле Кайсарова. Тот был чернее тучи.

— Неважно. Ты Белову проучил? Нужна еще?

— Слушай, Эмиль, так свербит? Ну трахай, раз неймется. Она никакая вообще. Даже трусы серые, — равнодушно бросил Черный, испытывая какое-то болезненное удовлетворение от того, что парой фраз максимально неприглядно охарактеризовал мямлю для Кайсарова.

Однако эффект был прямо противоположным тому, на который он рассчитывал. Сначала лицо Эмиля исказила болезненная гримаса, а потом оно превратилось в каменную маску, за которой невозможно было разглядеть ни единой эмоции.

— Отлично, — сквозь зубы прошипел Кайсаров, поднялся и вышел, хлопнув дверью.

— Кто-нибудь скажет мне, что за хрень творится? — Черный злился все больше, на интуитивном уровне ощущая какой-то подвох.

— Он сегодня сам не свой. Не бери в голову, Захар, — проворковала Золотарева и подсела ближе.

— Привет всем! Дина, помнишь ты одну лохушку кипятком в столовой облила перед новым годом? Видела видео, как она поет? Охренеть же просто, — войдя в аудиторию, сходу начала одна из верных подданных Золотаревой.

— Я видела. Эмиль раз десять пересмотрел. Только не включай! Поперек горла уже певица эта недоделанная, и завывания её бабушачьи. Как будто песен посовременнее не было, — отмахнулась Дина и положила руку с наманикюренными длинными ногтями на плечо Черного, но тот тут раздраженно сбросил ее, чем сразу вызвал обиженный взгляд Золотараевой.

— Что за видео? Кого ты облила?

— Захар. Это ерунда, забудь… Лучше скажи, ты приедешь с Андреем Павловичем к папе на день рождения в субботу? В загородном клубе будем отмечать…

— Я в последний раз спрашиваю, кого ты облила кипятком? — тон Черного не предвещал ничего хорошего, поэтому Дина надула пухлую ненатуральную губу и проворчала:

— Лохушка та, которую Эмиль хотел проучить, а ты сказал не трогать…

— Что на видео?

— Она победила в каком-то крутом конкурсе. Декан и ректор в восторге. Выскочка, а с виду такая скромница, — Дина старалась не смотреть в глаза Захару, поэтому говорила, отвернувшись к другим однокурсникам, но во всей её позе явно угадывалось напряжение.

Черный не собирался смотреть то самое видео, но уже через секунду перед ним оказался чей-то смартфон…

Там была Белова.

Захар не знал, сделал ли он хоть один вдох в то время, пока Полина пела. Внутри него словно что-то оборвалось, перемешалось, а потом стало на свои места. А когда воспроизведение подошло к концу, он снова включил сначала, а потом еще… Дина и другие люди что-то говорили, но ему было наплевать, потому что вся жизнь Черного сейчас заключалась в бледном лице с огромными зелеными глазами, длинной русой косе и волшебном девичьем голосе.

Сейчас Черный вдруг вспомнил, что в ту самую ночь пение ему не приснилось… Одну из любимых песен его покойной матери тогда пела Полина. Вечно трясущаяся, до жути раздражающая его Белова…

— Захар? Вы заколдованные что-ли? Сначала Эмиль, теперь ты? Я вот слышу, что она фальшивит! Наверняка фальшивит! Лохушка!

— Рот свой закрой, — рявкнул Черный, затем переслал себе видеозапись и вылетел из аудитории, громко хлопнув дверью.

Уже в коридоре он вдруг вспомнил о Кайсарове и испытал новое, крайне неприятное ощущение… Словно осознал, что Эмиль претендовал на то, что принадлежит ему.

Пальцы торопливо набрали нужный номер и после "алло", сказанного Эмилем, Черный зарычал:

— Белова мне нужна.

— Нахрен, Захар? Ты же сказал, что…

— Я тебе повторяю в последний раз: она моя.

19

После столкновения с Черным в лифте, Полине совсем не хотелось возвращаться на лекцию. Внутри все горело от его полного ненависти взгляда, поэтому мысли никак не собирались в единое целое. Но это уже не так сильно волновало её, потому что документы на перевод были практически готовы. Совсем скоро она наконец спокойно вздохнет и уже без животного ужаса будет вспоминать Черного, Кайсарова и все жуткие события последних месяцев.

Захватив свои вещи в гардеробной, Белова направилась