– Почему же она не сказала об этом?

– Потому, – ответил он, подражая её тону, – что она не ожидала, что её три раза толкнут. Один раз, возможно, случайность. Два раза – неосторожность. А три раза – это уже хамство.

Я с трудом сдерживала смех.

– Что? – спросил Чарли, обернувшись ко мне.

– Ничего, – ответила я, улыбаясь.

– Если меня разозлить, во мне просыпается директор частной школы для мальчиков, – предупредил он. – Так что берегись. Если будешь плохо себя вести, я отведу тебя в свою комнату и достану розги.

Неужели он флиртовал со мной? Этого так давно не случалось, что я уже не могла определить, где обычный разговор, а где флирт.

На второй день пребывания в Колорадо наша группа собралась у входа в отель, ожидая очередного спуска на монолыжах. В прошлый раз мы съезжали с инструкторами с покатых склонов и изучали азы управления монолыжами. Сегодня мы должны были съехать с более крутого склона, предназначенного для новичков.

Мне очень нравилась моя соседка по комнате, Фрэнки – головокружительно красивая шотландка. У неё были тёмные волосы, которые они убирала в хвост, бездонные карие глаза и полупрозрачная светлая кожа. Фрэнки неудачно упала с лошади, когда ей было семнадцать. Сейчас ей было тридцать пять, и получалось, что она полжизни провела в инвалидном кресле.

– Я потеряла немало друзей из-за этого, – призналась она прошлой ночью. – Вначале они поддерживали меня, но потом… Думаю, им просто надоело. Мне даже показалось, что они разозлились, когда мне пришлось отменить все вечеринки и планы на лето. И только Итан всегда был рядом.

Заметив Чарли в тёмных очках и комбинезоне, я помахала ему рукой. Сьюзи собрала нас всех вместе и начала объявлять, в пару с каким инструктором определили каждого из участников программы.

– Кас, ты будешь вместе с… – Сьюзи перевернула страницу и быстро просмотрела список имён.

Ожидание было таким же болезненным, как и в тот день, когда я должна была узнать, станет ли Тикет моим партнёром.

Чарли стоял позади меня, пока я пересаживалась на монолыжи. Сначала я поставила ноги на плоскую подставку для ступней, затем пересела в кресло.

– Молодец! – похвалил меня Чарли, таким тоном, будто я достигла вершины Эвереста.

Монолыжи – это просто небольшой стул, прикреплённый к одной лыже. Сидение снабжено амортизирующей системой, спроектированной специально для людей с травмой позвоночника. Я испытывала странные чувства, сидя в нём.

– Мне страшно, Чарли. У меня ничего не получится.

– Неправда. У тебя всё получится. Во время спуска я все время буду держать тебя за вожжи. – Он ударил специальными тросами по колену, как ковбой, а потом присел на корточки, чтобы зафиксировать мои ноги. – Кстати, симпатичная шапочка.

– Спасибо, – смущённо ответила я.

Перед отъездом мы с мамой и Тикетом пошли по магазинам на Риджент-стрит. Мы купили тёплые леггинсы, синий комбинезон, голубую куртку с капюшоном, белую меховую ушанку, перчатки и ярко-розовые очки. Сегодня утром, увидев себя в этом наряде в зеркале, я рассмеялась. Впервые в жизни я выглядела как заправская спортсменка.

– Тебя можно принять за олимпийскую чемпионку, – сказала мне Фрэнки. Сама она была одета в куртку с леопардовым принтом, который выгодно оттенял её тёмно-каштановые волосы.

Перед восхождением на склон мы сделали небольшую разминку, чтобы расслабить шею и плечи. Затем переместились к подъёмнику. Чарли пристегнул тросы к моему креслу, и мы заняли место в очереди. Он наклонился ко мне и сказал:

– Смотри на пару перед нами и делай то же самое.

– Ты не отпустишь вожжи?

– Я с тебя глаз не спущу. Не паникуй.

Приближалась наша очередь всходить на подъёмник. Чарли попросил меня расслабиться и ничего не бояться.

Оператор замедлил движение подъёмника. Чарли подвинул меня к сидению, помог мне забраться и закрыл серый защитный барьер.

– Видишь, не так уж и сложно, – сказал он.

Но я никак не могла расслабиться.

– Какой вид! Как бы я хотел его сфотографировать. – восхитился Чарли.

– Му-гу, – промычала я, глядя перед собой и замерев от ужаса.

– Расслабься, Брукс.

– Я в порядке.

На подходе к вершине подъемник снова замедлился, Чарли поднял защитный барьер, помог мне пересесть на монолыжу, а затем подтолкнул меня и я покатилась.

– Чёрт! – взвизгнула я, катясь вниз к елям. – Ты отпустил вожжи!

– Неправда! Ты просто катишься вперёд, – сказал он, изо всех сдерживая смех.

В этот раз я училась пользоваться аутригерами – это эквивалент обычных лыжных палок. Они были короче, и внизу к ним были прикреплены укороченные лыжи для управления и поддержания баланса. На самом деле они больше походили на мотыги, чем на лыжные палки.

Под вдохновляющие речи Чарли я трусливо съезжала со склона, вцепившись в аутригеры и закапывая их в снег, чтобы сбавить скорость. Мимо меня промчался лыжник. Снег весело скрипел под его лыжами, когда он на огромной скорости рассёк воздух рядом со мной.

– Ты всё ещё здесь, Чарли? – крикнула я через плечо.

– Я сзади.

Вдруг мимо меня пролетела группа детей: лыжные палки идеально лежали у них подмышками, попы отклячены. Они проходили спуск на сверхзвуковой скорости. А им даже девяти лет не было. Задумавшись, я потеряла управление и свалилась на бок. Чарли помог мне подняться.

– Ты всё время будешь плюхаться на снег, если не поедешь быстрее.

– Что значит, плюхаться? Я ехала довольно быстро, – настаивала я.

– Это тебе только кажется, потому что ты сидишь, а не стоишь. Давай начнём сначала, Кас. Используй руки только в случае необходимости. Палки тебе нужны для управления ходом лыж. Теперь остаётся научиться сохранять равновесие.

Мимо нас пронеслись Фрэнки и Итан, её тренер и лучший школьный друг.

– Она уже каталась на монолыжах, – напомнил мне Чарли, положив руки мне на плечи. – Не напрягайся, расслабь мышцы.

– Не могу, – сказала я. Его прикосновение меня отвлекало.

– Нет, можешь. Поверь мне. Давай ещё раз? – Он отпустил меня.

Одна из пар «Опоры» упала, и, как ни странно, это придало мне уверенности в себе. Мы с Чарли продолжили спуск со склона, на этот раз намного быстрее. Но через несколько минут я психанула, снова начала тормозить и опять свалилась в снег. Я оказалась безнадёжной ученицей.

– Помоги мне встать, я хочу на тебя опереться. Ха-ха! Моя опора! «Опора»!

Это совпадение показалось мне уморительным. Наверное, из-за того, что свежий холодный воздух и яркое солнце опьяняли меня.