сразу же перешла к делу. — Как там Юрий Михеев? Допрашивали уже?

Потапов помрачнел.

— Два раза. А что толку? Молчит, подлец! Точнее, он-то говорит — за словом в карман не лезет! — да все не то. Ершистый тип. — Капитан полистал блокнот. — 25 декабря в 22.15 у гражданки Валевской Антонины Вадимовны сорвали с головы на улице Репина соболью шапку. Преступнику удалось скрыться, но Валевская запомнила его внешность. У нас возникло подозрение, что это тоже был Юрий Михеев...

— Ну и как?

— В присутствии понятых произвели опознание преступника. Валевская сразу указала на Михеева...

— Понятно. Что еще?

— Сославшись на номер уголовного дела, наш следователь Яремчук наложил арест на переписку Юрия Михеева. Думаю, он шапки срывал не по собственному почину. Связан, очевидно, с шайкой...

— У вас, Федор Лукич, есть доказательства этого?

Чисто выбритое, скуластое лицо Потапова потемнело.

— Пока, Ольга Николаевна, таких доказательств у меня нет. Есть только предположения, догадки. Их, конечно, к делу не подошьешь, я это хорошо понимаю. Жаль только, что Яремчук заболел, он разделяет мои предположения...

Карелина задумчиво теребила пуговицу на кителе.

— Матвей Степаныч договорился с вашим начальством... Мы, пожалуй, заберем у вас этого Михеева. Вы не против?

— Ну что вы, товарищ майор? Одно дело делаем. Забирайте! Но просто так сей фрукт ничего не скажет...

— Пока суд да дело, я хочу его допросить. Сегодня же. Как говорится: куй железо, пока горячо.

— Понял, товарищ майор. Идемте.

Они вышли из кабинета Потапова, спустились вниз и, пройдя по длинному коридору, очутились в небольшой комнате с забранными железной решеткой окнами, расположенными под самым потолком. Стол, четыре привинченные к полу табуретки. Обитая железом дверь.

Капитан достал из ящика стола чистый бланк протокола и шариковую авторучку, положил перед Карелиной. Она поблагодарила кивком головы.

Тучный старшина привел Михеева. Потапов молча показал арестованному на табуретку.

— Садитесь, Михеев.

— Мерси, я постою. Дама ведь присутствует. Я — человек воспитанный.

— Садитесь! — повысил голос капитан и, повернувшись к Ольге, усмехнулся: — Каков гусь, а?

Арестованный пожал плечами и, скользнув взглядом по Карелиной, сел на краешек табуретки.

Ольга неотрывно смотрела на арестованного. Парень как парень. Худощавый, курносый. Темная грива волос. Под правым глазом — родинка...

«Кто ты? Что заставило тебя пойти на преступление? Почему?»

Арестованный неторопливо хлопнул себя ладонью по колену.

— Давайте начнем, граждане начальники...

— Вы что, спешите? — прищурилась Ольга.

— Вся нынешняя жизнь — спешка. Одни спешат на работу, другие — с работы, а третьи — в магазин. Привык, знаете ли, и я. Втянулся, так сказать... А вы, прошу пардону, что... разве не торопитесь?

Потапов осадил арестованного хмурым взглядом:

— Бросьте выпендриваться, Михеев! Вы уже отличились!

— Слушаюсь, гражданин капитан. Отныне буду вести себя как пионер. — Он повернулся к Ольге. — Простите великодушно, не знаю, с кем имею честь...

— Я — следователь органов внутренних дел Ольга Николаевна Карелина. У меня к вам, Михеев, есть несколько вопросов.

— Весьма польщен! Весь к вашим услугам. — Он встал и чуть заметно поклонился.

— Оставьте браваду, Юрий. Не время и не место.

Розовые губы Михеева смялись усмешкой. Он снова опустился на табуретку.

— Прошу прощения. Хотел, как лучше. Приятно, знаете ли, иметь дело с красивыми женщинами. Вы, извиняюсь, похожи на американскую киноартистку Элизабет Тейлор. У нее, правда, глаза синие, а вот у вас — черные...

Ольга нахмурила брови.

— Повторяю: я — следователь, Михеев, и попрошу отвечать только на вопросы. Итак, кто вас научил приемам боевого каратэ?

— Сам научился, гражданин следователь. По книге Фунакоси. Для самозащиты, так сказать...

— Вот как? Любопытно... Ну, а куда вы дели соболью шапку, которую сняли 25 декабря с гражданки Валевской?

— Продал.

— Кому продали, вы, конечно, не помните?

— Если все запоминать, голова треснет, — развел руками Михеев.

Карелина вертела в руках шариковую авторучку, Потапов мрачно поглядывал на арестованного.

— Ну, а чем вы занимались 26-го и 27 декабря? Как провели эти два дня? — подняла глаза Ольга.

Михеев дерзко улыбнулся:

— 26-го я... я ходил в библиотеку... просматривал в читальном зале газеты и журналы. Потом... потом, дай бог память, ходил, кажется, по магазинам... посетил Музей русского искусства. Культурная, так сказать, программа... — Михеев бросил на Карелину невинный взгляд, обнажив ровные зубы, один из которых был золотой. — Ну а 27 декабря... купил елку — мать попросила... потом гулял по городу. Вечером пошел во Дворец спорта, смотрел хоккей...

— Ну и кто же играл 27 декабря во Дворце спорта?

Арестованный потянулся так, что хрустнули суставы, зевнул.

— Для вас это имеет значение, гражданин следователь?

— Отвечайте, пожалуйста, на вопрос.

— Извольте. 27 декабря играли «Сокол» и... и «Динамо»-Рига, кажется...

Карелина укоризненно поморщилась:

— Неправду говорите, Михеев!

— Вы меня обижаете, гражданин следователь. Говорю: был на хоккее!

— Ложь! У меня коллеги — тоже болельщики. Так вот, никакого хоккея 27 декабря во Дворце спорта не было.

— Как это... не было?

— А так. Надо внимательно читать газеты. Киевский «Сокол» с 25 декабря находится в Финляндии, на товарищеских играх. Это, во-первых. Во-вторых, 26-го и 27 декабря вы никуда не ходили, а были дома. Решили отсидеться. Пусть, мол, утихнут немного страсти, милиция успокоится. А чтобы не было лишних разговоров среди соседей по коммунальной квартире, вы прикинулись больным гриппом, попросили маму вызвать вам врача.

Михеев отвел взгляд в сторону. Тихо с паузами процедил:

— Откуда у вас... такие... неверные сведения... гражданин следователь?

Карелина промолчала, а Потапов укоризненно покачал головой:

— Нехорошо! Заврался так, что дальше некуда.

— Вам можно, а мне нельзя?

— Не хами, Юрий! Ты в милиции, а не на блинах у тещи!

— Хорошо, учту... — усмехнулся арестованный.

Карелина нахмурилась и тяжело вздохнула:

— Кто вас надоумил срывать шапки с женщин?

— Сам, — невинно обронил арестованный. — Нечистый попутал... Решил заработать деньжат таким макаром. Глупо, конечно!

— Значит, дружков и вдохновителей у вас не было?

— Я же сказал — сам... один я работал. И ни с кем не связан! Никого не знаю! — произнес Михеев с плохо скрываемым раздражением и отвернулся.

Карелина надела на шариковую авторучку колпачок, медленно встала.

— Ладно, Михеев. На сегодня хватит. Вы пойманы с поличным. Против вас возбуждено уголовное дело. Статья 142