— Мне из верных источников известно, что у Амброза крошечный пенис, но мало этого: возбудиться он способен лишь в присутствии дохлого пса, портрета герцога Гибеи и галерного барабанщика, голого по пояс.

Лицо Амлии окаменело.

Амброз взглянул на нее.

— Тебе лучше уйти. Совсем ни к чему слушать подобные вещи.

Амлия практически сбежала.

— Надо отдать тебе должное, — заметил я, провожая ее взглядом. — Когда надо заставить женщину сбежать, тут тебе равных нет.

Я приподнял воображаемую шляпу.

— Ты мог бы давать уроки. Мог бы читать лекции!

Амброз просто стоял, кивал и смотрел на меня с каким-то довольным видом, как будто я был у него в руках.

— В этой шляпе у тебя такой вид, как будто ты увлекаешься мальчиками, — заметил я. — Мне охота сшибить ее с тебя, если ты не слиняешь.

Я взглянул на него.

— Кстати, как рука?

— Теперь уже гораздо лучше, — вежливо ответил он. Рассеянно потер сломанную руку и улыбнулся.

Я сунул в рот еще один орешек, скривился и снова его выплюнул.

— В чем дело? — поинтересовался Амброз. — Коринка не нравится?

И, не дожидаясь ответа, развернулся и зашагал прочь. Он улыбался.

Можете себе представить, что творилось в моей голове, если я просто растерянно проводил его взглядом. Я поднес кулек к лицу и принюхался. Я ощутил пыльный запах кукурузных листьев, аромат меда и корицы. Ни коринкой, ни мускатным орехом не пахло ничуть. Откуда же Амброз может знать?..

И тут мои мозги с грохотом встали на место. Одновременно с этим пробило полдень, и все, у кого был тот же жребий, что у меня, поспешно встали в длинную очередь, тянущуюся через двор. Наступило время моего экзамена.

Я опрометью бросился прочь.

* * *

Я отчаянно колотил в дверь, задыхаясь оттого, что взбежал бегом на третий этаж гнезд.

— Симмон! — орал я. — Симмон, открой, поговорить надо!

Дальше по коридору открывались другие двери, студенты выглядывали на шум. Одним из них как раз и был Симмон. Его песочно-рыжие волосы были растрепаны.

— Квоут, ты чего? — спросил он. — Это же даже не моя дверь!

Я подошел, втолкнул его в комнату и захлопнул за собой дверь.

— Симмон. Амброз меня чем-то опоил. Мне кажется, что у меня не все в порядке с головой, но я не могу понять, в чем дело.

Симмон ухмыльнулся.

— Знаешь, мне уже давно казалось, что…

Он осекся, глаза у него вылезли на лоб.

— Ты чего делаешь? Ты зачем плюешься?!

— У меня во рту какой-то странный привкус, — объяснил я.

— А мне какое дело? — сердито и растерянно отрезал он. — Ты чего, вообще? В сарае, что ль, родился?

Я залепил ему увесистую пощечину, он отлетел и впечатался в стену.

— Ну да, я родился в сарае, — мрачно ответил я. — И что такого?

Сим стоял, одной рукой упираясь в стену, другую прижав к медленно багровеющей щеке. Лицо у него было совершенно ошеломленное.

— Господи помилуй, да что с тобой такое?!

— Со мной-то все нормально, — ответил я, — а ты бы лучше последил за своим тоном. Вообще-то ты мне нравишься, но, если у меня нет богатеньких родителей, это не значит, что ты меня чем-то лучше.

Я нахмурился и снова сплюнул на пол.

— Господи, какая мерзость! Терпеть не могу мускатный орех. С детства его терпеть не мог!

Тут Сима, похоже, осенило.

— Что за вкус у тебя во рту? — спросил он. — Коринка и пряности, да?

Я кивнул.

— Гадость страшная.

— Прах Господень… — сказал Сим тихо и серьезно. — Понятно. Да, ты прав. Тебя опоили. И я даже знаю чем…

Он осекся. Я развернулся и взялся за ручку двери.

— Ты куда?

— Пойду убью Амброза, — ответил я. — Он меня отравил.

— Это не яд. Это…

Он вдруг умолк, затем продолжал очень ровным, спокойным тоном:

— Откуда у тебя этот нож?

— Я всегда его ношу на ноге, под штанами, — объяснил я. — На всякий случай.

Сим набрал воздуха в грудь, потом с шумом выдохнул.

— Можешь выслушать меня в течение минуты, прежде чем пойдешь убивать Амброза? Я тебе все объясню.

Я пожал плечами.

— Ладно.

— Можно попросить тебя сесть, пока мы будем разговаривать?

Он указал на стул.

Я вздохнул и сел.

— Ну, хорошо. Только давай побыстрее. У меня ведь еще экзамен сегодня.

Сим спокойно кивнул и сел на край своей кровати напротив меня.

— Короче, знаешь, как бывает, когда человек напьется и вобьет себе в голову, что ему непременно надо сделать какую-нибудь глупость? И отговорить его нет никакой возможности, хотя делать этого явно не стоит?

Я расхохотался.

— Как в тот раз, когда ты непременно захотел поговорить с той арфисткой возле «Эолиана» и облевал ей всю лошадь?

Сим кивнул.

— Ну да, именно так. Так вот, алхимик может изготовить вещество, которое заставит человека поступать подобным образом, только гораздо хуже.

Я покачал головой.

— Я совершенно не чувствую себя пьяным. Голова у меня ясная, как стеклышко.

Сим кивнул.

— Это не похоже на опьянение, — сказал он. — Это всего лишь часть опьянения. От этого вещества не кружится голова, не убавляется сил. От него человеку только становится проще делать глупости.

Я немного поразмыслил.

— Да нет, не думаю, что дело в этом, — сказал я. — Мне совершенно не хочется делать никаких глупостей.

— Есть способ это проверить, — сказал Сим. — Вот ты сейчас можешь придумать что-нибудь, чего делать явно не стоит?

Я снова поразмыслил, рассеянно постукивая кончиком ножа по голенищу своего башмака.

— Ну вот, например, явно не стоит…

Я осекся. И задумался, теперь уже надолго. Сим выжидающе глядел на меня.

— Прыгать с крыши? — интонация вышла вопросительная.

Сим молчал. И по-прежнему смотрел на меня.

— Да, теперь я вижу, в чем проблема, — медленно произнес я. — Похоже, у меня начисто отказали все сдерживающие механизмы.

Симмон улыбнулся с облегчением и одобрительно кивнул.

— Именно. Все имевшиеся у тебя запреты обрезало начисто, так что ты даже не замечаешь, чего лишился. А все остальное на месте. Ты ходишь ровно, говоришь четко, мыслишь разумно.