Через час на Октябрьской площади собралась огромная толпа, которая сразу стала скандировать: «Вся власть Советам!», «Долой Ельцина!», «Руцкой — Президент!» Повсюду развевались красные и черно-бело-желтые знамена, распространялись листовки и газеты. Кто-то пытался начать митинг, используя мегафон, но тут же был заглушен звуками громкоговорителя машины ГАИ, из которой через непродолжительные паузы доносилось строгое: «Разойдитесь! Покиньте площадь! Митинг не разрешен!»

На Октябрьскую площадь стали стягиваться силы милиции. Уже ставшие привычными шеренги солдат со щитами и в касках плотно охватывали площадь со всех сторон. От здания МВД приближались все новые и новые подкрепления. Бурлящая, поющая и выкрикивающая лозунги толпа, все больше наэлектризовывалась. Чувствовалось, что митингом, который планировался на площади, дело не закончится. Масла в огонь подливали плотные шеренги, просочиться через которые вовне, даже если бы кто-то захотел это сделать, было невозможно. Напряжение повышалось с каждой минутой. Достаточно было одной искры, чтобы разгоряченная толпа превратилась в людской костер, а затем в пожар гражданского противостояния, которое все больше и больше напоминало эпизоды гражданской войны. И такая искра вспыхнула.

СВИДЕТЕЛЬСТВО: «…Очень скоро пространство перед памятником на площади напоминало бурлящий котел с разноцветными пятнами транспарантов и стягов, блестками щитов «защитников порядка». Это и был настоящий «котел» — в 14.00 в беспорядке стоявшие щиты сомкнулись, перегородив «котел» со стороны Ленинского проспекта и Садового кольца, а неожиданно появившееся большое количество касок со стороны МВД стали вытеснять «котел» в сторону Крымского моста, грубо сгоняя людей с парапетов и от самого памятника… Новые группы митингующих уже не могли пробиться из метро к «котлу» и были вынуждены уходить во дворы жилых домов. Сжатый «котел» лавиной обвалился на Садовое кольцо в сторону Крымского моста и Смоленской площади…» (Из воспоминаний участника манифестации. — Газета «Завтра», август 1994, спецвыпуск № 2.)

Кто-то в толпе крикнул: «Вперед, к Белому дому!» Митингующие подхватили лозунг, многотысячная толпа взревела в восторге и стала двигаться в сторону Крымского моста. Когда головная ее часть поравнялась с главным входом в Парк культуры имени Горького, кто-то затянул песню:

В нестройные голоса включались все новые поющие, и толпа, полная воодушевления и революционного пафоса, стала превращаться в многоголосый хор, готовый не только к «последнему параду», но и к вооруженному столкновению с силами правопорядка. Тем более что следующий куплет песни звучал как набат, как команда к действию:

На Крымском мосту, там, где от него отделяются каменные лестницы, спускающиеся к набережной, толпе преграждали путь три шеренги ОМОНа. Сначала митингующие направили к первой цепи нескольких «парламентеров», в числе которых был замечен священник в рясе. Но скоро стало понятно, что противостоящие стороны не поймут друг друга. Одним было приказано никого не пропускать через мост, а другие, воодушевленные призывами к защите Белого дома, готовы были идти на прорыв.

Еще немного, и толпа врезалась в ряды ОМОНа, и началась форменная потасовка. Милиционеры защищались, как могли — прикрывали головы щитами, прятались за пилонами, стремглав сбегали с лестниц. Крики и ругань, удары дубинок и противный скрежет металлических щитов — в мгновение все смешалось в один общий гул. Но силы были явно неравными. Толпа легко смяла первый ряд солдат, затем второй и стала подступать к третьему, когда ребята в касках не выдержали и пустились в бегство. Вслед им, под аккомпанемент улюлюканья и взрывов смеха, летели камни, арматура, куски асфальта.

СВИДЕТЕЛЬСТВО: «…Побоище было коротким. Я не видел ни одного прута, ни одной палки в руках шедших со мной… Люди вырывали щиты, выбивали голыми руками дубины, поднимали их, щитами таранили, пробивали бреши, дубинами прокладывали путь — лишь с этих минут, когда на них подняли руку, люди стали вооружаться отобранным оружием. И давили, давили, давили… На какой-то жуткий миг вынесло меня напором тысяч тел к самым барьерам над водой. И завопили сразу в два голоса два «стража», с них сдирали каски, шинели, выбивали из рук саплопаты и тянули туда, к воде, глухо стынущей внизу… А передние рванули вперед с этого места. Народ уже не мог идти мерным шагом, он побежал…» (Петухов Ю.Д. Черный дом. Правда об октябрьском восстании 1993 г. Москва, 2000 год.)

Действительно, в центре столицы обстановка превращалась в настоящий ад. Остервенение сторон, казалось, достигло наивысшего предела. Люди, еще совсем недавно рассуждавшие о том, кто прав, а кто виноват, спорившие о достоинствах и недостатках Ельцина, Хасбулатова и Руцкого, вдруг превратились в разъяренных монстров, крошащих все на своем пути. Впрочем, блюстители порядка выглядели не лучше, отвешивая направо и налево удары дубинками, бросая гранаты со слезоточивым газом и бесцеремонно выкручивая руки любому, попадавшемуся на их пути.

СВИДЕТЕЛЬСТВО: «…Оставшиеся на мосту побитые солдаты были испуганы, многие плакали. Плакали же больше от обиды — ведь подставили их против собственных же отцов. Этих ребят никто не добивал, что в условиях многотысячной разъяренной толпы было просто невероятно! Наоборот, женщины, пожилые мужчины окружали их, оказывали помощь, поднимали лежащих и отводили к лестницам. Ни один солдат в столкновении не погиб!

Первым желанием было выбросить отобранные щиты и дубинки в реку, и два щита полетели с моста.

Но сразу послышались крики: «Вооружиться! Неизвестно, что ожидает впереди!» Очень много журналистов с камерами снимали эти эпизоды…» (Из воспоминаний участника манифестации. — Газета «Завтра», август 1994, спецвыпуск № 2).

Смятые многотысячной толпой цепи милиции побежали по Садовому кольцу в сторону Смоленской площади, где надеялись укрыться за очередным рубежом обороны. Но тщетно. Сила и инициатива были на стороне демонстрантов. Ни водометы пожарных машин, ни плотные кордоны ОМОНа не смогли сдержать натиск нападающих.

Орлов вспомнил как он, лавируя между группами людей, плотно стоящими на тротуаре у гастронома на углу Арбата и Садового, пытался как можно скорее выбраться со Смоленской площади. Андрей со всей очевидностью понял: еще несколько минут, и здесь развернется настоящее сражение, как это уже было вчера. Следы предшествующего побоища еще сохранялись в виде куч мусора, остатков баррикад, черных пятен на асфальте от сгоревших покрышек и костров. Кое-где в прилегающих домах окна зияли разбитыми стеклами.