— Они будут заниматься этим еще добрых два часа, — говорит он. — Если вам интересно, можете остаться, а я бы предпочел поиграть в черепашьи бега или кошки-мышки…

Я с трудом поднимаюсь. Майк, Энди и я — мы избегаем смотреть друг на друга. Что касается Гари. Он спит. Пожалуй, это самое лучшее.

— Спасибо за спектакль, Джеф, — говорит Энди. — Возможно, это изменит направление моей карьеры, и этим я обязан именно тебе.

— Да? — говорит Майк. — Гм. Действительно есть о чем поразмыслить.

— Поразмыслить — не то слово, — бормочет Энди. — Полагаю, подобные развлечения не подходят мне по возрасту.

Вид у него подавленный. Я шлепаю его по спине…

— Пошли, Энди… не унывай. Сделаем свое дело Я наступит наша очередь немного поразвлечься. Когда все будет позади, я обещаю вам царское угощение.

Джеф подходит к люку и закрывает его. Нам слышно только дыхание Цинтии через репродуктор! Майк направляется к пульту, выключает ток и вытирает пот со лба.

— Пошли отсюда, — говорит он. — Хватит, насмотрелись. У нас есть возможность заглянуть напоследок в кабинет Шутца?

— Все кабинеты уже перевезли, — говорит Джеф. — Я же сказал: доктор переехал. Где-то в Атлантике, километрах в ста семидесяти от побережья, у него есть остров, он все перевез туда.

— На корабле? — спрашивает Энди.

— Ну да, как же, — говорит Джеф. — На В-29. У него их целый склад. Все оборудование острова в целости и сохранности: во время войны он служил базой и теперь продан за ненадобностью.

— Смотри-ка, — говорит Энди. — Ты даже это знаешь. Определенно, Джеф, у тебя большие познания.

— О! — отвечает Джеф. — Если нечего делать, лучше всего заняться самообразованием. Моя эгоцентрическая сексуальная деятельность дает возможность пораскинуть мозгами. Ну что ж, пора уходить. Уверяю вас, здесь больше нет ничего интересного.

Джеф благополучно подводит нас к выходу, отдушине, через которую мы проникли в здание Я уже ничему не удивляюсь, никто не мешает нам выйти, никто не стреляет вслед, и мы беспрепятственно добираемся до пробоины в крепостной стене, которая, как мне кажется, появилась совсем недавно.

— Вот здесь мы и вошли, я и Килиан, — объясняет Энди.

Гари кивает. Он еще не совсем проснулся. Джеф, похоже, не собирается покидать нас. Как нам помочь этому типу?

— Не нервничайте, старина, — подсказывает ему Майк. — В клинике это сойдет, но за ее пределами вы можете обратить на себя внимание.

— Тогда нужен какой-то заменитель, — вздыхает Джеф. — Скажите, жевательная резинка успокаивает?

— Да, вполне.

Он сует ему пачку, и Джеф принимается жевать. Мы добрались до машины Сигмена.

— Кора Лезерфорд все еще в багажнике? — интересуется Майк.

— Мы оставили ее вместе с остальными у шефа полиции Сан-Пинто, — говорит Энди.

— Безумие! — восклицаю я. — Он наверняка куплен Шутцем.

— Я хотел сказать, у нового шефа полиции, — отвечает Энди. — Вот, взгляните на это, Рок, и вам все станет ясно.

Он вытаскивает бумажник, открывает его, достает оттуда листок и протягивает мне. В бумаге говорится, что лица, ознакомившиеся с этим документом, поступают в распоряжение агента Фрэнка Сэя, уполномоченного ФБР вести расследование по делу доктора Маркуса Шутца, врача и математика… Далее следует куча предписаний, в которых я уже ничего не смыслю. Я совершенно ошарашен.

— Вы и есть Фрэнк Сэй? — спрашиваю я Энди.

— Да.

— А Майк?

— Это его настоящее имя. Он тоже из ФБР.

— Значит, за свои шуточки с гранатами он ничем не рискует? — слегка разочарованно спрашиваю я.

— У каждого свои причуды… — отвечает Энди. — Мы вынуждены смириться с этим, потому что он отличный агент. Хотя наверху на это смотрят не так уж благосклонно.

Мы усаживаемся в такси Энди (я никак не могу привыкнуть к его новому имени), и он трогает с места.

— Скоро мы во всем разберемся, — говорит он. На улице полная темень — только сейчас до нас это доходит. Фары шевроле шарят по мостовой. Майк говорит в передатчик; можно представить, что он говорит на самом деле, но послушать его — тетя Клара только что разродилась четверней. У парней из ФБР наверняка куча разных шифров. Шум мотора снова усыпил Гари, а Джеф продолжает яростно работать челюстями. Отличный парень, но все-таки слегка чокнутый.

— Куда едем? — спрашиваю я.

— Надо немного вздремнуть… — говорит Энди.

— Черт, мне совсем не хочется спать.

— Старик, надо восстанавливать силы Завтра — последний рывок.

— Завтра?

— Завтра мы отправляемся на остров Шутца. Нас сбросят на парашютах. В это же время туда направится миноносец, и когда они будут у цели, все должно быть закончено. Останется только погрузить на него этих голубчиков.

— И все это предстоит проделать нам? — интересуюсь я.

— Ну, если вам еще не надоело… Вы все-таки с самого начала замешаны в этом деле и прекрасно в нем разбираетесь… ну и самое главное.

— Что — самое главное?

— Вы прекрасно можете сойти за одного из подопечных серии Т.

Я ошарашен и в то же время довольно-таки польщен. Значит, несмотря ни на что, в итоге я могу соперничать с изделиями доктора Шутца. У Энди, очевидно, нет никаких оснований расточать мне комплименты понапрасну. Если он это говорит — значит, так и думает на самом деле… а это неплохой ценитель!

— И я с вами, — говорит Джеф.

— На это я очень рассчитываю, — отвечает Энди. — Вы смогли бы внедриться в обслугу Шутца и, не привлекая внимания, сделать свое дело. А мы вдвоем разместимся где-нибудь на природе… Впрочем, с нами будут еще четверо. Четверо верных людей.

Гари просыпается.

— Я тоже иду… — говорит он. — Какой сенсационный материал для «Калифорния Колл»!..

Вот уж на что мне совершенно наплевать.

И вот в половине седьмого утра я оказываюсь один-одинешенек у себя дома. Энди и остальные только что ушли. В час дня у нас назначена встреча на аэродроме — оттуда мы полетим на остров Шутца.

О том, чтобы заснуть в этот час, и речи быть не может. Напротив, было бы приятно и поучительно воспользоваться телефоном.

Я раздеваюсь, растираю тело одеколоном и надеваю роскошный халат оранжевого шелка. Затем, обув кожаные сандалии, растягиваюсь на кровати, хватаю аппарат и набираю, как положено, шестизначный номер.

Отвечает мне заспанный мужской голос, и я нахмуриваю брови.

— Алло? Кто это?

— Рок Бэйли у аппарата. Это ты, Дуглас? Что ты делаешь у Санди Лав?