Разумеется, ребенок так связно вам все это не объяснит, но он инстинктивно почувствует неестественность ситуации, и у него могут быстро развиться патологические деформации характера. Порывшись в памяти, вы, вполне вероятно, и сами вспомните случаи, когда родители, поддавшись новомодным веяниям, попытались платить ребенку за выполнение домашней работы или приготовление уроков. Но быстро отказались от этого «воспитательного» принципа, поскольку у их чада развились такие непомерные аппетиты, что оно стало требовать денег буквально за каждый плевок.

Я же расскажу всего одну историю, хотя помню не одну, не две и даже не десять.

Ярослав полтора года перед школой жил у бабушки, потому что мама заканчивала институт. Бабушка (конечно, из лучших чувств!) безобразно разбаловала внука, и, когда он вернулся к родителям, начались столкновения. Он не убирал за собой не только игрушек, но даже трусов. Снимет — и бросит на пол. И если мама их не подберет, они будут неделю лежать, а ему хоть бы хны.

Молодая мама была в растерянности. Обратиться за советом не к кому: своя мать скажет, что ребенка нужно ублажать, чтобы обеспечить ему счастливое детство. Свекровь в другом городе. Не будешь же с ней по междугородке обсуждать такие пустяки. У подруг детей еще нет.

И тут на глаза Наде попалась книжка одного американского автора. А в ней советовалось платить ребенку деньги за работу по дому. Логика была простой: пусть ребенок сызмальства приучается зарабатывать, тогда он вырастет трудолюбивым и бережливым.

Надя послушалась совета заокеанского воспитателя и начала платить Ярославу за наведение порядка в его комнате. Он воодушевился, стал приглядываться к витрине отдела игрушек, лелея заманчивые планы. Но через неделю, видимо, понял, что такими темпами скорого результата не достигнуть, и принялся вымогать деньги за одно, другое, пятое, десятое... Когда дошло до платы за чистку зубов, мама сломалась.

— Это был уже не ребенок, а какое-то алчное, ненасытное чудовище, — рассказывала она. — И знаете, когда я ему жестко заявила, что больше такого не будет, иначе я тоже потребую с него платы за мои услуги, у него как гора с плеч свалилась. Вроде бы, он горевать должен, а Ярослав вздохнул с облегчением. Наверное, в глубине души он тоже считал все это противоестественным.

Последнее наблюдение абсолютно верно. Поскольку наша культура и родовая память подают ребенку сигналы, что он нарушает важные, основополагающие нормы, ребенок нервничает, пытается найти утешение. В поисках утешения цепляется за вожделенные блага (в данном случае за мечту об игрушке). Хочет поскорее их обрести. Для этого вымогает деньги. Тревожные сигналы усиливаются. Он нервничает еще больше. И это продолжается по нарастающей, пока у родителей не лопнет терпение или у ребенка не случится нервный срыв.

В Америке же, стране с протестантской основой, где деньги одна из важнейших жизненных ценностей, мерило всех вещей (ведь там даже о человеке часто говорят, что он стоит столько-то долларов!) такого резкого «сдвига по фазе» не происходит. Там подобные воспитательные принципы более органичны, поскольку они зиждятся на протестантской этике. Хотя, если говорить совсем серьезно, фетишизация денег все равно приводит к личностным искажениям. И многие американцы это понимают.

Кого мы воспитываем: ребенка ила собаку Павлова?

— Но позвольте! — воскликнете вы. — Ребенок — это же не собака Павлова. Если человек не научится трудиться просто так, безо всяких подкреплений и стимулов, из чувства долга, он вырастет безответственным! И ему придется в жизни очень трудно!

Ну, что на это скажешь?

А вы... ответьте, положа руку на сердце: вы много делаете «просто так, безо всяких подкреплений»? Разве мы с вами не ждем за свою работу награды: кто — моральной, кто материальной, а кто — и той и другой вместе?

Набор наших стимулов, конечно, разнообразен: тут и зарплата, и самоутверждение, и все тот же интерес, и радость творчества, и многое-многое другое. Но главное — стимулы есть.

И домашние обязанности мы взваливаем на себя по вполне понятным причинам. Выходя замуж и заводя ребенка, женщина понимает, что ей придется делать по хозяйству гораздо больше, чем раньше, но это искупается счастьем семейной жизни, избавлением от одиночества, обретением мужской поддержки, радостью материнства и т. п.

Маленькому ребенку подобные соображения недоступны, и негодовать на него из-за этого просто глупо. Вы же не сердитесь на шестимесячного младенца из-за того, что он еще не умеет бегать и прыгать! А это вполне сопоставимые вещи.

В родительской любви ваш ребенок, надеюсь, не сомневается. А если заставить его усомниться («не будешь убираться в комнате — не буду тебя любить»), то можно нанести ему психическую травму. Сами посудите, стоит ли овчинка (неубранные игрушки) выделки?

Себе ребенок еще не принадлежит и почти все делает не по велению души, а потому, что на это его нацеливают взрослые. Мы определяем за детей, что им есть, что носить, куда ходить, чем заниматься, чем интересоваться, как себя вести. И это правильно. Предоставить детям полную свободу — значит отказаться от воспитания.

Но надо понимать, в какое сложное положение мы ставим ребенка, когда требуем от него, чтобы он занимался скучными, однообразными делами из каких-то высших, непонятных ему соображений. Это все равно как убеждать первоклашку в необходимости хорошо учиться, поскольку ему через одиннадцать лет придется поступать в институт. Для шестилетнего малыша одиннадцать лет — две его жизни. Он не может загадывать так надолго и, главное, долго руководствоваться столь далеко отсроченными стимулами.

Да, конечно, надо стремиться к тому, чтобы ребенку хотелось сделать родным приятное просто из добрых побуждений, любви. Чтобы он старался не огорчать близких не из страха наказания, а опять-таки из любви. Но для этого семья должна являть собой пример самоотверженной, безграничной любви друг к другу. Тогда детям легче подражать нам, хотя и тут не всегда все идет гладко: слишком силен подчас оказывается детский эгоизм, да и влияние детской среды не нужно сбрасывать со счетов. Поэтому, формируя у ребенка высокую мотивацию, при необходимости имеет смысл задействовать и более простые, приземленные мотивы.

Что же касается чувства долга, то оно формируется у детей очень поздно. Это чувство не присуще дошколятам, и от них нельзя его требовать точно так же, как, скажем, физической выносливости или знания высшей математики. Волю, ответственность надо развивать понемногу, всячески поощряя ребенка за проявление этих качеств.

Учитывайте его состояние. Если сын или дочь устали или перевозбуждены, то не заставляйте их убираться в комнате сразу после ухода гостей. Оставьте это назавтра, когда они выспятся и будут более сговорчивыми.

Устраняйтесь от уборки игрушек постепенно. Не нарочито, а под каким-нибудь благовидным предлогом. Когда же ребенок справится с уборкой самостоятельно, отметьте это, расскажите другим родственникам, какой он стал молодец, совсем взрослый, трудолюбивый. Не скупитесь на похвалу, ведь для ребенка это тоже награда. И часто не менее ценная, чем шоколадка или мороженое.