решения. Journal of Business Ethics опубликовал результаты проведенного в 2007 году исследования, которые вызывают немалую тревогу. Учеными было опрошено 34 директора американских компаний высшего эшелона с целью выяснить их приоритеты. Тридцать один признался, что готов срубить лес или допустить выбросы в окружающую среду опасных, но не запрещенных нормативами веществ, если это поможет увеличить прибыль. И это не какая-то абстрактная теоретическая проблема. Мы вновь и вновь видим, как компании совершают недопустимые действия, когда это сулит им много денег. Журналист, расследовавший причины взрыва на нефтяной платформе Deepwater Horizon, который привел к самому масштабному разливу нефти в американских водах за всю историю США, связал катастрофу с политикой нефтяной компании BP, убеждавшей менеджеров, что «краткосрочные финансовые показатели важнее долгосрочного благополучия корпорации и ее сотрудников».

Пожалуй, самое поразительное в этом помешательстве на прибылях то, что оно не отвечает интересам самих компаний. Это очевидно: если все свое внимание вы направляете на доход, который можете получить в ближайшем квартале, вы не станете принимать решений, ориентированных на долгосрочное процветание компании. Увы, сегодня эта близорукость буквально встроена в мышление менеджеров. Когда консалтинговая компания McKinsey провела опрос среди канадских предпринимателей, выяснилось, что почти 80 % топ-менеджеров ощущают давление, вынуждающее их думать о финансовых показателях компании максимум на двухлетний период. Лишь 7 % сообщили, что строят планы с расчетом на пять лет.

Установки Чикагской школы наносят по бизнесу двойной удар. Во-первых, они побуждают компании рисковать долгосрочной стабильностью ради краткосрочной выгоды. Во-вторых, делают глобальную экономику более шаткой и менее способной к устойчивому росту. Проанализировав колебания американского биржевого индекса S&P 500, экономист Роджер Мартин выяснил, что в «золотом веке» (примерно в 1933–1976 годах), когда компании фокусировались не только на прибыли, ежегодная доходность акций была выше, чем в недавнюю пору (1976–2011 годы), когда прибыль стала главным приоритетом. Так что, даже если вынести за скобки интересы всего общества, очевидно, что бесчестный капитализм не приносит пользы даже акционерам.

После финансового кризиса 2007 года помешательство на прибыли для акционеров подверглось давно ожидаемой массированной критике. Широко известно высказывание Джека Уэлча, бывшего гендиректора General Electric, заявившего, что это «самая идиотская на свете идея». Мы фиксируем возврат к идее «социальной ответственности бизнеса»: компании все более активно участвуют в филантропических проектах, стремясь вернуть обществу хоть что-то. К сожалению, большинству из них предстоит пройти в этом направлении долгий путь. Я думаю, не в последнюю очередь это объясняется тем, что акционеры зачастую находятся на значительном расстоянии от тех компаний, в которые инвестируют. Большие расстояния порождают безразличие. Если же вы на себе испытываете последствия решений, принятых с вашего ведома или по вашей инициативе, вы будете относиться к ним намного серьезнее.

Для компаний существует очевидный способ по-настоящему вернуть долг обществу. Проблема в том, что обычно они тратят массу сил, чтобы от этого уклониться. Речь, разумеется, о налогах. Сегодня трудно отделаться от ощущения, что все вокруг только и твердят о том, какими хитрыми путями можно избежать уплаты налогов, и это касается как технологических гигантов вроде Facebook, так и очень богатых людей, например телезвезд или крупных владельцев недвижимости.

Многие бизнесмены считают, что в уклонении от уплаты налогов нет ничего предосудительного. Эрик Шмидт, бывший гендиректор Google, открыто признавал, что «очень гордится» системой ухода от налогов, разработанной в его компании. «Это называется капитализм, – заявлял он. – Мы капиталисты и гордимся этим». Люди, подобные Шмидту, проявляют невероятную изобретательность, оправдывая свое нежелание платить налоги и превознося экономические системы с низким налогообложением.

Один из самых популярных аргументов в защиту этой позиции звучит так: если ставка налога «слишком высока» или налоговая политика властей слишком агрессивна, богатые люди предпочтут стать налоговыми резидентами другой страны с более мягким налоговым законодательством. Американский политик Крис Кристи сказал об этом так: «Если вы обложите их высокими налогами, они от вас сбегут». На первый взгляд этот довод может показаться вполне убедительным, как и тот, что логически из него вытекает: чем больше богатых людей уедет из страны, тем сильнее снизится налогооблагаемая база и тем меньше средств поступит в казну. Но эти предположения не подтверждаются фактами. Около 84 % богатейших людей мира, фигурировавших в списке Forbes в 2017 году, по-прежнему живут у себя на родине. Лишь 5 % тех, кто добился выдающихся успехов в бизнесе, сменили страну проживания. Безусловно, существуют плутократы-космополиты, кочующие по миру в поисках наиболее благоприятного налогового режима, но их значительно меньше, чем принято считать. Иначе говоря, отъезд богачей не сокращает объем налоговых поступлений – потому что на самом деле богачи уезжают редко.

Еще один распространенный аргумент против высокой или относительно высокой налоговой ставки сводится к тому, что она препятствует инвестициям и инновациям. По этой логике, забирая деньги у тех, кто создает богатство, вы лишаете их мотивации идти на риск, поскольку их выгода становится меньше. И вновь факты этого не подтверждают. Начнем с того, что в странах со сравнительно высокими налогами существует масса процветающих предприятий, честно выполняющих свои налоговые обязательства. Как ни парадоксально, в невыгодное положение их ставят не высокие налоги, а несправедливость, царящая на «игровом поле» из-за того, что от уплаты налогов уклоняются их конкуренты из числа более крупных компаний (добавлю, что именно такие конкуренты обычно громче всех возмущаются, когда чувствуют угрозу своей работе на свободном рынке). Одна из причин недовольства традиционных офлайновых предприятий, которые платят больше всего налогов и создают больше всего рабочих мест, заключается в том, что они оказываются в невыгодном положении по сравнению с гигантскими интернет-компаниями, чаще уклоняющимися от налогов и создающими меньше рабочих мест в пропорции к товарообороту.

Более того, ничто не указывает на то, что экономические успехи страны определяются размером налоговых ставок. Согласно исследованию налоговых режимов разных стран за период с 1989 по 2011 год, проведенному Международным валютным фондом, существуют и такие государства, как Япония, для которых характерны низкие налоги и медленный экономический рост, и такие, как Швеция, где при высоких налогах наблюдается быстрый экономический рост. Никакой корреляции между уровнем налогообложения и темпами экономического роста не выявлено.

Разумеется, есть ряд успешных стран с традиционно низкими налогами, но есть и не менее успешные страны, где налоги высоки. Возьмем, к примеру, Данию. Средний датчанин платит подоходный налог в размере примерно 45 %, налог на доходы компаний составляет 22 %, а НДС – 25 %. Это не мешает Дании на протяжении многих лет занимать верхние строчки в рейтинге самых счастливых стран мира. Вместе с тем она остается одним из центров деловой активности: это родина