«В деревне Льялово у дома колхозника Якова Давыдова нашими бойцами обнаружен труп зверски замученного красноармейца. Руки и ноги его вывернуты, лицо изуродовано. В этой же деревне у церкви обнаружено ещё 3 трупа замученных красноармейцев. В деревне Никольское фашисты взяли в плен двух раненых красноармейцев. Начали их пытать. Отрубили им уши, выкололи глаза, а затем сожгли на костре».

«Группа командиров и политработников после занятия нашими частями высоты Н. обнаружила на ней труп неизвестного красноармейца, оставленный отступившими немецкими частями. У бойца были отрезаны уши, вырезана часть кожи на лбу — от волос до носа, выколоты глаза, снята кожа на кисти правой руки и пальцах, а на левой руке — со всех пальцев. Как явствует из осмотра трупа, все эти чудовищные зверства были совершены немцами, когда красноармеец был ещё жив. После этой мучительной пытки боец был добит выстрелом в сердце».

«…Им выкололи глаза, а затем сшили губы бойцов медной проволокой, концы которой продели через нос и подбородок. (…) В отбитой у немцев деревне Югостицы был найден труп зверски замученного тяжело раненного красноармейца тов. Шалака. Фашисты вывернули ему руки, сломали пальцы, перебили ноги и выкололи глаза. Раненому военфельдшеру тов. Кулитко они отрезали язык, в нескольких местах проломили голову, вырезали кожу со спины, ног, рук и живота».

«Со всех сторон города (Ростова) зверски убитых людей привозят в Институт судебной медицины на Пушкинской улице. (…) труп шофёра с разбитой прикладом челюстью и штыковыми ранами на шее, медицинской сестры с вывернутыми руками и огромной раной на груди, рабочего-ополченца с раздавленной грудью, седого железнодорожника с развороченным животом, красноармейца-узбека с выколотыми глазами».

«…Сначала они остановились возле убитого красноармейца, толкнули его ногами, потом все трое вонзили в его тело ножи. Как заправские разбойники, они равнодушно вытерли листьями кровь с ножей и направились к другой жертве. Рядом лежал младший командир. Он был ранен в живот и тихо стонал. Звери нагнулись над ним, и один из них стал колоть ножом глаз младшего командира. Я услышал его крик. Потом всё смолкло».

«По обочинам дорог в украинских степях, в балках, на огородах можно увидеть трупы наших замученных бойцов, у которых выколоты глаза, а на лбу вырезаны красноармейские звёзды».

«В районе города Я. в одной из деревень, отбитых нашими войсками, были найдены трупы красноармейцев с выколотыми глазами, отрубленными руками и ногами».

«Трупы людей валялись непогребёнными. У них выколоты — у некоторых выжжены — глаза, отрезаны носы и уши, всё тело в ножевых ранах».

Обратили внимание, как часто мучители выкалывают своим жертвам глаза? (Ослеплённые легионеры во время осады Карфагена уже упоминались.) Наверное, знают, как страшно человеку остаться без глаз. Психологически оказаться полностью беспомощным, одиноким, погрузившись в вечную ночь. Будучи окружённому врагами, не видеть, что тебя ожидает. И не иметь возможности узнать.

Ведь нет ничего страшнее неизвестности.

А может, порой палачи не могли вынести взгляда своих жертв? Не обязательно гневного, исполненного ненависти. Сопротивляющегося. Но и взгляда затравленного, испуганного, налитого страхом. Ведь он невольно проникает в самые дальние уголки загрубелой души и что-то задевает там, царапает, жжёт. Когда знаешь, что этот взгляд потом будет преследовать тебя, сниться по ночам, мерещиться за спиной.

И тогда, бравируя перед товарищами, отпуская смачные ругательства и тем самым подбадривая себя, солдат скорее тычет в глазное яблоко мученика кончиком тесака…

Неудивительно, что военные лётчики и моряки (особенно подводники) говорили о том, что они вели «чистую» войну. Ведь с высоты летящего бомбардировщика или в перископ подводной лодки не видно гибнущих, искалеченных людей, не слышно их душераздирающих криков. Стрельба ведётся не по ним, а по объектам. Поэтому совесть чиста. А горящие дома и корабли иногда выглядят даже красиво.

К тому же всегда есть опасность самому быть сбитым, потопленным. И страх перед ней не только оправдывает, но и порой вызывает желание принять непосредственное участие в расправе. Тогда на бреющем полёте расстреливаются колонны беженцев, из пулемётов добиваются тонущие.

Словно не достаточно торпедированных госпитальных судов, сброшенных под откос санитарных поездов, десятков тысяч женщин и детей, погибших под развалинами домов.

Не только фашистские стервятники бомбили мирные города. ВВС США и Великобритании совершали опустошительные налёты «тысяч бомбардировщиков» на территорию Германии. Это были продуманные акции террора мирного населения.

В конце 1944 года германская сторона вынуждена была констатировать: «В ходе воздушной войны, включая данные за декабрь, мы потеряли 353 тысячи человек убитыми. Устрашающее число, которое производит ещё более жуткое впечатление, если прибавить сюда 457 тысяч раненых. Это война внутри войны. Она принимает иногда ещё более ужасные формы, нежели война на фронте. Оставшихся без крова вообще невозможно сосчитать. В результате воздушной войны рейх превращён в сплошную груду развалин».

А 13–14 февраля 1945 года, после налёта союзной авиации, перестал существовать Дрезден. По одним источникам, при этом погибло 35 000 жителей. По другим — от 60 000 до 95 000. Это уже сопоставимо с трагедией Хиросимы.

Дрезден, Киль, Росток, Штеттин, Франкфурт, Штутгарт, Нюрнберг, Мюнхен, Гамбург, Эссен…

Видом разрушений можно злорадно упиваться, можно тешить свою свирепость. (Говорят, Гитлер часто фантазировал на тему ужасающих разрушений, ожидающих Нью-Йорк с его небоскрёбами в результате массированной бомбёжки. И он же, вопреки мнению генералитета, настоял на бомбардировке и обстреле уже готовой сдаться Варшавы в 1939 году, а затем, по свидетельству генерал-полковника Ф. Гальдера, «эстетически наслаждался картинами разрушений: апокалипсически чёрным небом, миллионом тонн бомб, вздыбливающимися от взрывов стенами зданий, паникой и гибелью людей».)

А ещё вызванными разрушениями можно хвастать перед союзниками.

23 марта 1943 года Черчилль пишет Сталину: «Я посылаю Вам несколько фотографий, показывающих результаты разрушений, в частности в Эссене. Я полагаю, что эти фотографии Вам столь же понравятся, как они понравились мне». 11 апреля пишет опять: «Я надеюсь, что Вы получили небольшой фильм о разрушениях, а также фотографии. Я регулярно буду посылать Вам эти фильмы, так как они могут доставить удовольствие Вашим солдатам, которые видели так много разрушенных русских городов». Сталин благодарит: «Как этот фильм, так и другие фильмы, которые Вы обещаете прислать, будут широко показаны нашему населению и армии».

И глаза советских людей светились радостью при виде кадров немыслимых разрушений. Радостью мстителей.

Но Черчилль не унимается. Телеграмма Сталину от 12 августа: «Я посылаю Вам маленький стереоскопический аппарат с большим количеством фотографических диапозитивов, показывающих ущерб, причинённый нашими бомбардировщиками германским городам. Они дают гораздо более живое представление, чем то, которое можно получить по фотографиям. Я надеюсь, что Вы найдёте полчаса, чтобы посмотреть на них. Так, нам точно известно, что 80 % домов в Гамбурге разрушено».