Когда Лидия снова набрала номер на следующий день, она не могла дозвониться до Алис в течение нескольких часов. Обе женщины были вне себя, когда им наконец удалось поговорить. Разговор был короткий, Алис едва могла говорить, она выдавила несколько слов и повесила трубку. Лидия поняла только, что Филипп погиб и что Алис требует усыпить Фрица. Они с Вальтером немедленно вернулись домой.

Двадцать шесть лет спустя она написала своей племяннице в Австралию ответное письмо. «Дорогая Мелани. Я получила твое письмо, несмотря на неверный адрес. Я надеюсь, ты здорова (кстати, надеюсь, что и твоя мама тоже)». Затем она ненадолго вышла в сад, в котором когда-то действительно росла засыхающая яблоня — благодаря письму Мелани она снова о ней вспомнила, — дерево хоть и цвело каждый год, но никогда не плодоносило, и однажды его срубили. А вот качелей, как и думала Мелани, никогда не было. Больше всего Лидия обрадовалась просьбе рассказать о Фрице. Однако она промолчала, ей было больно, потому что с его смертью она потеряла единственное существо, которое никогда не обманывало и не предавало ее. «Ты спрашиваешь о Фрице. К сожалению, он умер семнадцать лет назад. Он дожил до четырнадцати лет, это очень почтенный возраст для кокер-спаниеля. Сколько лет прошло! И все же сейчас я плачу, когда пишу тебе. Конец Фрица стал и концом моего брака с Вальтером, их с твоей матерью Алис — не знаю, в курсе ли ты (и не знаю, правильно ли говорить тебе об этом), — связывала долгая любовная история.

Попытка третья

В жизни Алис было только двое мужчин, и обоих она не любила. «Оба были в этом не виноваты», — утверждала Алис (как, впрочем, и в этой истории). С Клодом, студентом-биологом из Лиона, от которого она родила Мелани, она потеряла связь, когда была беременна Филиппом. Хотя она сообщила ему о рождении ребенка, упомянула в коротком письме его имя, дату, время, рост и вес, но не более того. Нет, вообще-то ниже она приписала еще одну фразу: «Je suis très heureuse»[10], о чем часто забывала.

Несколько лет Алис и Клод «общались», как это называла Алис, не ведя общего хозяйства и не строя планов на будущее. Она познакомилась с ним, когда училась по обмену в университете Лиона. Вскоре после этого она не дождалась месячных и, напившись ромом до бесчувствия, приняла решение не делать аборт. Тогда же она обещала Клоду никогда больше его не беспокоить, и слово свое сдержала. Когда ему хотелось ее видеть, он приезжал на арендованной машине и гостил несколько дней, а после рождения Мелани даже был период, когда Клод, по мнению Алис, приезжал слишком часто, смотрел на дочь слишком гордо и слишком подчеркнуто говорил «ma fille»[11]. Вторая беременность Алис застала обоих врасплох. Клод осторожно поинтересовался, нет ли других мужчин, которые могли бы претендовать на отцовство, на что Алис ответила: «Pas un seul»[12]. Это стало их последним разговором. Единственный раз Клод дал о себе знать семь лет назад письмом, в котором поздравлял своего сына Филиппа с двадцатилетием. За все эти годы Алис так и не решилась сообщить Клоду о смерти их общего сына. Она выбросила письмо, не читая, но перед тем как завязать мусорный пакет и поставить его за дверь, выудила письмо и положила в ящик ночного столика. В одну из бессонных ночей она вскрыла конверт. Прочитав письмо, она окончательно убедилась: решение порвать с Клодом было верным.

Безнадежная авантюра с ее зятем Вальтером причиняла Алис боль долгие годы. Все закончилось также внезапно, как и началось тем вечером, после похорон Филиппа.

Сестры ссорились, осыпая друг друга взаимными обвинениями, один упрек следовал за другим, одна пощечина за другой, потом начались крики, толчки, пинки.

— Я не дам усыпить Фрица, — визжала Лидия. — Ты одна в ответе за своих детей!

Алис бросилась на сестру, повалила на пол и уселась на нее, как двадцать лет назад, когда младшая сестра постоянно колотила старшую. Она сломала ей нос, била по лицу, пока Лидия не перестала защищаться, но ее вопли заставили Алис остановиться и заткнуть уши. Влетел Вальтер. Он бросился к Алис, рывком поднял ее и обхватил обеими руками.

— Образумь ее! — крикнула Лидия, прыгнула в свой «мини-купер» и умчалась с кровоточащим носом. Взгляды Вальтера и Алис на секунду встретились, и они впились друг в друга губами, со стороны могло бы показаться, что они вгрызаются друг в друга, а не целуются. Именно ненависть к Фрицу, кокер-спаниелю, соединила Алис и Вальтера. Они оба это знали, хотя никогда не говорили об этом.

Между их тайными встречами часто проходили недели, иногда месяцы. И звонил всегда Вальтер, предлагая хороший повод для свидания. После каждого раза Алис клялась, что это не повторится. Однажды Вальтер встретил ее словами:

— Я все рассказал Лидии.

— Хорошо, — ответила Алис, и на этом все было кончено. На тот момент.

Вальтер позвонил опять многие годы спустя. Сообщил, что он свободен, что Фриц сдох и это стало концом их брака с Лидией. Алис согласилась с ним встретиться. С первого взгляда оба поняли, что основа их прежних отношений исчезла, и все же в последующие недели и месяцы они снова и снова встречались, не смея признаться в своем равнодушии, пока однажды оба не обнаружили, что не виделись уже три месяца и совершенно не соскучились друг по другу.

* * *

Алис скучала по Мелани весь год. Временами ей было так плохо, что утром она едва заставляла себя встать с постели и собраться на работу. При мысли, что придется опять стоять перед классом, у нее кружилась голова, несмотря на двадцатипятилетний опыт работы в школе. Несколько раз она врала, что заболела, после чего ей становилось только хуже, и она сомневалась, сможет ли встать хоть когда-нибудь. Как часто во время ссор она упрекала Мелани, что та несамостоятельна, как первоклашка. «Найди себе наконец квартиру и пойми, что значит жить отдельно», — требовала она от дочери. Когда Мелани сообщила ей, что хочет уехать на год в Австралию и заниматься там разработкой новых композитных материалов на кораблестроительном заводе, Алис была восхищена и в то же время смущена, потому что считала Мелани неспособной на такой шаг, потому что не понимала, одобряет ли она его, и еще потому, что не знала, что такое композитные материалы.

Когда Мелани была маленькой, Алис часто давала ей подзатыльники, а затем всегда упрекала себя. Но что-то необъяснимое внутри толкало ее к этому, что-то такое, в чем она не смела признаться себе ни на секунду. Так было всегда, но после того, как она увидела, что Филипп, которому исполнилось ровно двадцать месяцев, лежит в пруду лицом вниз, что Мелани совсем рядом с ним безмятежно играет с палочкой, а мокрый спаниель катается по газону, эта ударная сила стала выплескиваться на дочь, которую она тем не менее бесконечно любила. Насилие прекратилось только тогда, когда Мелани, уже почти взрослая, заявила ей, что в следующий раз без малейших угрызений совести даст сдачи. После этого Алис уже не распускала руки. С тех пор, когда они ссорились, без этих приносящих разрядку движений она впадала в яростное возбуждение, и целыми днями страдала от чувства полного бессилия.