В Фульденских Анналах под 889 годом северные славяне впрямую отождествляются с норманнами. В них же «норманнам» приписывается смерть епископа Маркварда, а Хильдесхеймская хроника сообщает, что епископ пал в бою со славянами. Матвей Парижский писал спустя четыреста лет в своей хронике под 836 годом: «Послал всемогущий бог толпы свирепых язычников датчан, норвежцев, готов и шведов, вендов и фризов, целые 230 лет они опустошали грешную Англию от одного морского берега до другого, убивали народ и скот, не щадили ни женщин, ни детей» — тут венды тоже упоминаются на одном дыхании с норманнами, хоть и не названы так.

Что следует из этого наблюдения? Прежде всего то, что господам норманнистам не следует излишне перевозбуждаться, прочтя у итальянских (Иоанн Диакон, Лиутпранд) авторов обозначение «норманны» в адрес нападавших на Византию русов. Если уж франки на ясном глазу обобщали под этим именем скандинавов с саксами и балтийскими славянами, то итальянцам, что называется, сам бог велел. От франков же, скорее всего, взяли название «норманнов» для напавших в 845 году на Севилью «язычников ар-рус» и арабы.

Единственное, что из всего этого следует, — русы приходили в Византию и в Испанию с севера, возможно, с берегов Балтики. Но вот их этническая принадлежность, их кровное и языковое родство с норвежцами, шведами и датчанами из называния их «норманнами» не следует никак.

Интересно, что бельгийский монах Сигиберт, переписывая известия Лиутпранда о походе Игоря 941 года, русов норманнами не назвал. Он жил поближе к Балтике — и в этом вопросе разбирался лучше[35].

Уж коли на то пошло, достойно внимания совсем другое обстоятельство в описании русов Лиутпрандом: он пишет «мы же по их месту жительства зовем норманнами. Ведь на тевтонском языке „норд“ означает „север“, а „ман“ — „человек“; отсюда — „норманны“, то есть „северные люди“». Вот именно — «мы зовем по месту жительства» — и никак не более. Но интересней-то другое — «мы зовем» и «на тевтонском языке». В десятом веке с появления в Италии лангобардских предков диакона прошло четыре столетия. Эти четыре столетия прошли в самом центре римской цивилизации, римской культуры и римской церкви. И тем не менее — для пишущего по латыни Лиутпранда «мы» — это «на тевтонском языке»! Для сравнения попытайтесь представить себе Александра Невского, для которого «мы» — это «на шведском языке»! А ведь уже к ХІ столетию, если судить по Новгородским берестяным грамотам, «новгородстии людие до днешняго дне отъ рода варяжска» писали без следа норманнской лексики и носили практически поголовно славянские имена. Даже я при всей своей любви к славянам не стану утверждать, что они были настолько уж круче скандинавов в области цивилизации и культуры, насколько Римская империя с шестивековой историей была круче немытых и небритых лангобардов. Церкви, обязывавшей молиться богу на каком-то конкретном языке, у них и подавно не было. Но почему-то они, если верить норманистам, бесследно «растворили» предполагаемых «шведов» вдвое быстрее, чем Рим — Рим! — растворил лангобардов.

Но куда норманнистам до таких тонкостей… Это ж надо не просто радостно прочесть у итальянца или араба, что русы — это-де «норманны». Это ж надо думать…

Коли уж речь зашла о викингах, затронем и йомсвикингов, о которых мы уже упоминали, когда говорили про Волын-Винету-Йомсбург. Что в них интересного?

Этот воинский союз возник в Х веке. Базировались йомсвикинги, как это ясно, в Йомсбурге — в Волыне. Про их приключения упоминают несколько саг, в том числе и особо им посвященная. Когда читаешь ее, так и имена вроде все скандинавские — Буи там, Вагн, Сигурд, Скегги, Аки, и тому подобные. То же повторяется и в иных сагах, рассказывающих о йомсвикингах. А вот во всех скальдических стихах, описывающих войны против йомсвикингов, говорится иное:

Вендов Тунд кольчуги

Метил углем рети…

…

Нагрянули венды

Отовсюду. Точат

Зубы великанши…

(Сага об Олафе сыне Трюггвы из «Круга Земного»)

Слушай песнь о том, наследник

Княжий, как носил ты красный

Щит на вендов. Индевелый

Киль вы на воду спустили.

Дождались тогда несчастий

Венды. Мне другой не ведом

Вождь, чтоб к пажитям их, волны

Бороздя, вел больше стругов.

(Сага о Магнусе Добром)

Как мы уже выяснили, когда говорили о конунге Висбуре, скальдические стихи в сагах — самая древняя часть. Больше того, зачастую это их источник — сперва по поводу какого-то случая — битвы, подвига, ссоры — поэт-скальд сочиняет короткое стихотворение — «вису». Виса бывает хвалебная (драпа), а бывает совсем наоборот (нид). Вот с помощью этих стихов и запоминали сказители цепь событий, костяк истории, на который потом наращивали «мясо» прозаического рассказа. Стихи ведь проще запомнить, чем прозаический текст.

Так что, если стихи скальдов говорят, что викинги Юмны-Йомсбурга были вендами, значит, именно ими они были — по крайней мере в основном.

Основателем братства викингов Йомсбурга был некий Пальнатоки. А. Г. Кузьмин называет его «местным жителем» Йомсбурга, то есть вендом. Славянином числил Пальнатоки и А. С. Хомяков. В саге о Йомсвикингах Пальнатоки родился на острове Фюн у берегов Ютландии — тот самый остров, что был, по словам Саксона Грамматика, захвачен вендами, — я просил Вас запомнить этот факт, как видите, не зря.

Что ж, если обладатель этого странного, не имеющего аналогов ни в рунических надписях, ни в сагах имени, действительно был славянином, этому можно только радоваться. И я имею в виду не только его инженерные способности, плоды которых я уже упоминал, когда говорил об укреплениях Йомсбурга (именно ему сага приписывает их постройку). Пальнатоки еще и законодатель союза йомсвикингов, Ликург этой, как выражались в Германии в определенное время, «северной Спарты»:

«После этого Пальнатоки по советам мудрых людей издал йомсборгские законы, предназначенные для увеличения славы и мощи этого города, насколько это было возможно. Первая часть законов гласила, что ни один человек не может стать здесь членом дружины, если он старше 50 и моложе 18 лет; члены этой дружины должны быть в возрасте между этими годами. Когда кто-то захочет к ним присоединиться, кровное родство в расчет не принимается. Ни один человек не имеет права убежать от какого бы то ни было противника, даже если тот столь же доблестен и хорошо вооружен, как и он. Каждый дружинник обязан мстить за другого, как за своего брата. Никто не может сказать слова страха или испугаться, как бы плохо ни сложилась ситуация. Любую ценность, без различия — маленькую или большую, которую они добудут в походе, обязательно отнести к знамени, и кто этого не сделает, должен быть изгнан, никто не имеет права устраивать свары. Если придут какие-либо вести, никто не должен торопиться повторять их всем и каждому, так как только Пальнатоки там объявлял новости.