– Ничего себе! А у них откуда сведения? – Бергман развернулся к Вангеру всем корпусом. Неужели тот самый господин Случай, когда вместе сходятся совершенно разные обрывки информации, чтобы пролить свет на ситуацию?

Следующие полчаса Даг демонстрировал записи, полученные от дилетанток, и приводил их доводы.

– Черт! А ведь они правы, Даг. Что-то не так в поведении этой будущей мамаши. Надо установить наблюдение, только осторожно.

– Но нельзя не отреагировать на жалобу соседей, – усомнилась Фрида. – Если не отдавать в отдел, то нужно идти самой.

– Хорошо, сходи к бдительным соседям, поговори, попытайся понять, что именно происходит и что они видели. Только не спугните. – Бергман открыл карту, сокрушенно покачал головой: – Хороший адрес нашли, не понаблюдаешь, все на виду. Узнай-ка у дорожной службы, они ничего не планируют ремонтировать?

– Только бы эти две любительницы сыска не сунули свои носы, не то все испортят.

– Позвони и скажи, чтобы не лезли. Если им сказать, чтобы не проболтались Юханссону, можно вызвать подозрения. Вот навязались на нашу голову! Фрида, ты тоже попытайся обойтись успокоительным звонком. Наше появление там может помешать.

Фрида, набирая номер жаловавшейся женщины, хмыкнула:

– Как всем дилетантам, им обязательно повезет.

– Только бы это везение не вышло боком нам, – вздохнул Вангер.

Трубку на том конце провода сняли быстро, видно, дама ожидала звонка.

– Мария Олайсон? Здравствуйте, я инспектор Фрида Волер. Вы жаловались на поведение соседей, насколько это серьезно и нужна ли вам помощь?

– Да, конечно! То, что мы живем не в Эстермальме, вовсе не значит, что у нас не должно быть порядка! Надоела бесконечная смена соседей, они, видите ли, помогают иммигранткам! Но кто поможет нам?

Фрида включила громкую связь, при последних словах Вангер сокрушенно развел руками: похоже, по этому адресу действительно живут общественницы. Но разговор следовало закончить.

– Соседи шумные, они нарушают тишину или создают какие-то другие проблемы? Кстати, вы живете рядом?

– Я живу в квартире напротив. Проблемы? Входишь в дом и никогда не знаешь, кто эта очередная красотка – соседка или чужая. И что это за помощь, если иммигрантки дольше месяца в квартире не живут? То и дело новенькие. Разве можно за месяц выучить шведский и найти работу? Что-то тут не так.

Инспекторы переглянулись, а ведь она права, что-то не так.

– Настолько часто меняются?

– Да, поживут месяц, потом новые, и все красотки. Мне они не мешают, я просто не хочу, чтобы в нашем доме жили чужие.

– Постоянно?

– Что – постоянно? – ворчливо переспросила бдительная пенсионерка.

– Постоянно эти гости?

– Нет, иногда подолгу вообще никого, даже хозяев квартиры. – Фриде показалось, что при этом дама на том конце провода обиженно поджала губы.

– А вы пробовали поговорить с соседями, которые приглашают таких гостей?

– Пробовала. Послали подальше, сказали, что это их право, если я хочу, то тоже могу приглашать к себе иммигрантов.

– А в самой квартире одни и те же жильцы или тоже разные?

– Разные. Раньше была одна молодая женщина, теперь вот другая, беременная, как с ней ругаться? Но мне уже надоело, я поругаюсь и с беременной.

– Не стоит. Я сегодня к вам зайду, и мы решим, как поступить. Если вы, конечно, не против.

– А вы кто? – в голосе Марии Олайсон уже появились нотки тревоги.

Фрида снова представилась и назвала полностью свою должность.

– Я проверю.

– Конечно. Вы чего-то боитесь?

– Знаете, в последнее время стало опасно доверять даже полицейским.

– Может быть, вы смогли бы подойти в наш отдел, а уже потом мы пройдем к вам в дом?

Этот вариант Олайсон понравился куда больше. Она записала адрес и номер кабинета Фриды и обещала прибыть немедленно.

Мария Олайсон оказалась пожилой дамой из тех, кто от нечего делать обожает присматривать за соседями. Она вошла в кабинет уверенным шагом с явным намерением рассказать подноготную всего района за последние четверть века. Но сделать этого не успела, потому что застыла, уставившись на фотографию Бригитты, которую Фрида намеренно оставила на видном месте. Хитрость сработала.

– Кто это? – палец фру Олайсон ткнул в изображение.

– Вам знакомо это лицо? – вопросом на вопрос ответила Фрида.

– Да, это бывшая соседка, теперь она в той квартире не живет.

– А раньше жила?

– Да.

– Одна?

– Нет, вдвоем еще с одной.

– С этой?

Мария Олайсон вытаращила глаза на фотографию Кайсы, которую ей подала Фрида:

– Да. На них уже жаловались?

– Было такое, за вождение в нетрезвом состоянии. Скажите, а они жили там давно и постоянно?

– Нет, не очень. И не постоянно, вечно отсутствовали, никогда не сдавали деньги вовремя, если нужно что-то отремонтировать. Приведут этих беженок, немного подержат, потом исчезнут сами и девиц с собой уведут. Я не против, но надо же и совесть иметь!

– Вы правы. А чем они вообще занимались? Они что-то говорили о своей работе?

– Нет, – поджала губы женщина. – Никогда. Даже не здоровались, словно они одни живут в доме. Сколько раз приходила, чтобы обсудить, какого цвета должны быть стены в подъезде… Знаете, мы все решаем сообща, а эти никогда не участвовали, все время делали вид, что им некогда.

– Больше с ними никто не был знаком в вашем доме?

И снова пенсионерка поджала губы:

– Были, как не быть. Сосед со второго этажа, что над ними, все время болтал по-дружески, советы какие-то давал.

– Он может подтвердить ваши слова?

– Какие слова? Что он подтвердит, если сам иммигрант, из Турции приехал, по-шведски говорит с трудом.

– А с ними как разговаривал?

– По-английски.

– Кто там сейчас живет?

– Эта беременная и две какие-то арабки. Я в глазок видела.

– Давно?

– Нет, вчера привела. По-шведски ни гугу. Ей рожать уже скоро, а она иммигрантов водит!

– Вы не любите иммигрантов?

– А вы любите? Я родилась в Стокгольме, но теперь он на себя не похож! Раньше все было намного лучше.

Фриде хотелось спросить, неужели в изменении облика города вина только иммигрантов, но она понимала, что вести политкорректную беседу с воинствующей коренной шведкой не получится, да и желания не было. Выручил вошедший в кабинет Даг: