Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Все это похоже на то, что антропологи рассказывают нам о жизни первобытных людей, у которых индивид считает себя и является в первую очередь частью группы. При этом гордость распространяется не на нечто личное, а на институты и деятельность групп. Несмотря на внешнее сходство, эти процессы различны. Основное различие состоит в том, что невротик в глубине души не чувствует себя с группой единым целым. Он не считает себя ее частью, у него нет чувства принадлежности к ней – она всего лишь инструмент для повышения личного престижа.
Хотя человека могут снедать мысли и погоня за престижем и мысленно он возносится и падает вместе с ним, как невротическую проблему, подлежащую психоанализу, это рассматривают не часто – возможно, так случается сплошь и рядом, возможно, это выглядит культурным стереотипом, а возможно, сам психоаналитик не свободен от этого недуга. А недуг это разрушительный, потому что заставляет человека все время изыскивать «удобные случаи» – то есть делает оппортунистичным, нарушая тем самым его цельность. Это далеко не норма, напротив, это указание на серьезные нарушения. На самом деле это происходит с тем, кто так глубоко отчужден от себя, что даже его гордость во многом лежит вне его самого.
Хуже того, невротическая гордость зиждется на качествах, которые человек присваивает себе безо всяких оснований, – на тех, которые принадлежат его особому идеальному образу. В этом четко проступает природа невротической гордости. Невротик гордится не собой, не тем, кто он есть. Зная о его искаженном взгляде на себя, мы не удивляемся, что его гордость игнорирует трудности и ограничения. Но его гордость этим не ограничивается. На самом деле он вовсе не гордится своими подлинными качествами. Он может сознавать их, но не отчетливо; он может отрицать их. Но даже осознавая их, он не желает придавать им важности. Например, психоаналитик акцентирует его внимание на большой работоспособности или стойкости, с которой он прокладывает свой путь в жизни, или напоминает, что, несмотря на свои проблемы, он написал хорошую книгу, – пациент фигурально или буквально пожимает плечами и равнодушно пропускает похвалу мимо ушей. Особенно малоценно для него то, что, по его мнению, только стремление, а не достижение. Например, он сбрасывает со счетов свое честное стремление добраться до корней своих нарушений, которые выявляются в ходе серьезных попыток продолжать анализ и самоанализ.
В мировой литературе Пер Гюнт может служить этому блестящим примером. Его настоящие качества – большой ум, дух искателя приключений, жизнелюбие – не нашли особого применения. Но он гордится тем, что ему как раз и не удалось – «быть самим собой». На самом деле он был (в своем представлении о себе) не собой, а своим идеалом, с неограниченной «свободой» и неограниченными силами. (Он поднял свой безграничный эгоцентризм до высот жизненной философии своим афоризмом: «Будь самим собой», что, как говорит нам Ибсен, является в его случае облагороженным законом: «Упивайся самим собой».)
Среди наших пациентов Пер Гюнт не такая уж редкость. Такой пациент страстно желает сохранить иллюзии своей святости, выдающегося ума, абсолютного самообладания и т. д.; можно подумать, что его «индивидуальность» исчезнет, отступи он хоть на дюйм в сторону от таких оценок, которые дает своим качествам. Воображение само по себе способно стать высшей ценностью, не важно, для чего оно используется, потому что оно позволяет своему хозяину взирать сверху вниз на серых бескрылых людишек, озабоченных правдой. Пациент, конечно, не произнесет этого слова – «правда», а будет туманно рассуждать о «быте». Например, один пациент, чьи требования было настолько грандиозными, что он ожидал, что весь мир должен быть к его услугам, – сперва занял адекватную и четкую позицию по отношению к своему требованию, назвав его абсурдным и даже «унизительным». Но на следующий день его гордость взяла верх: требование стало теперь «величественным созданием духа». Истинное значение иррационального требования было размыто, и гордость торжествовала в воображении.
Но чаще гордость привязана не к воображению, а ко всем умственным процессам – интеллекту, рассудку, силе воли. Безграничное могущество, которое невротик себе приписывает, – это в конечном счете могущество его разума. И ничего удивительного, что он очарован и горд им. Идеальный образ – продукт его воображения. Но он не создается в мечтах перед сном и во сне. Непрерывная работа интеллекта и воображения, в основном бессознательная, идет ради поддержания вымышленного мира. Она осуществляется путем рационализации, за счет оправдания экстернализации и совмещения несовместимого – короче говоря, теми путями, которыми можно заставить вещи казаться не такими, каковы они есть. Чем более человек отчуждается от себя, тем более его рассудок становится высшей реальностью («Люди не существуют вне моих мыслей. Я сам вне их не существую».). Как и Леди из Шалотта[24], невротик отказывается видеть реальность непосредственно, он видит ее только в зеркале. Скажем точнее: он глядит в зеркало только своих мыслей о мире и себе. Поэтому гордость интеллектом или, скорее, верховенством рассудка не ограничена кругом тех, кто занят интеллектуальным трудом, а является свойством всех невротиков.
Также гордость связывается с возможностями и привилегиями, на которые невротик претендует, по его мнению, законно. Таким образом, он может гордиться иллюзорной неуязвимостью, которая в физическом плане означает претензию никогда не болеть и всегда оставаться невредимым, а в психическом – никогда не страдать от душевных ран. Зачастую для «любимца богов» гордость за свою удачу становится вопросом чести: не подхватить заразу в охваченном малярией районе, выиграть в азартной игре или не попасть под дождь во время экскурсии.
Вопрос гордости во всех неврозах – эффективно заявить о своих требованиях. Те, кто претендует получить все ни за что, гордятся, если им удалось вынудить других быть на побегушках, бесплатно лечить или даже давать им деньги. Другие, которые считают, что имеют право распоряжаться чужой жизнью, воспринимают как удар по гордости, если опекаемый не спешит следовать их совету или делает что-то как считает нужным, не спросив их мнения. Третьи считают незначительный стресс достаточным поводом, чтобы снять с